Преподаю язык Атлантиды
Видеть себя так, как другие видят нас, - самый благотворный дар. Едва ли менее важна способность видеть других так, как они сами себя видят. Но что, если эти другие принадлежат к иному виду и населяют совершенно чужую вселенную?
Мы живем вместе, мы совершаем поступки и реагируем друг на друга; но
всегда и во всех обстоятельствах мы - сами по себе. На арену мученики
выходят рука об руку; распинают же их поодиночке. Обнявшись, влюбленные
отчаянно пытаются сплавить свои изолированные экстазы в единую
самотрансценденцию; тщетно. По самой своей природе, каждый воплощенный дух
обречен страдать и наслаждаться в одиночестве.
Ощущения, чувства, прозрения, капризы - все они личны и никак не
передаваемы, если не считать посредства символов и вторых рук. Мы можем
собирать информацию об опыте, но никогда не сам опыт. От семьи до нации,
каждая группа людей - это общество островных вселенных.
Бытие философии Платона - если не считать того, что Платон, повидимому,
совершил огромную, невероятно смешную ошибку, отделив Бытие от становления и
идентифицировав его с математической абстракцией Идеи. Бедняга, он никогда
так и не cмог увидеть букет цветов, сияющих своим внутренним светом и едва
ли не подрагивающих под напором значимости того, чем они заряжены; так и не
смог воспринять вот чего: то, что и роза, и ирис, и гвоздика так интенсивно
обозначали, было никак не большим и никак не меньшим, чем то, чем они были -
мимолетностью, которая все же была вечной жизнью, непрестанной гибелью,
которая одновременно была чистым Бытием, связкой крошечных уникальных
частностей, в которой по какому-то невыразимому и все-таки самоочевидному
парадоксу должен был видеться божественный источник всего существования.
Это что касалось выдержек.
Выдержки эти мне нужны с точки зрения человеческих отношений, так сказать в практически-прикладном порядке.
Теперь к самому вопросу. Автор, заставляя первые 30 страниц продираться сквозь глубину и сложность структурирования собственных теорий дает читателю две важные вещи:
1) возможность сопоставить свои собственные теории, размышления и знания с авторскими (но так на весь труд) и это ценно и познавательно
2) после этого все авторское "Я" и "Не-Я" воспринимается легче.
Все мы - Единый Разум, однако Знанию мешает Восприятие, ибо мы, в сущности - животные, мироздание восприятием охраняет нашу психику, оставляя разум протекать в наш мозг слабым ручейком сознания.
И сознание наше, в действительности, убого.
И я понимаю, что, наверное, нужно написать подробнее, но я не хочу говорить. Я хочу посозерцать, пережить это внутри себя, чтобы мое убогое сознание, мой внутренний мир, являющийся суррогатом последовательных логических связей с редкими вкраплениям трансценденциального опыта каким-то чудом (видимо путем принятия и осмысления) достиг-таки интеллектуальности, позволяющей отстраниться от вербального фактора и обойти восприятие, окунувшись, хоть не надолго, в Разум.
Мы живем вместе, мы совершаем поступки и реагируем друг на друга; но
всегда и во всех обстоятельствах мы - сами по себе. На арену мученики
выходят рука об руку; распинают же их поодиночке. Обнявшись, влюбленные
отчаянно пытаются сплавить свои изолированные экстазы в единую
самотрансценденцию; тщетно. По самой своей природе, каждый воплощенный дух
обречен страдать и наслаждаться в одиночестве.
Ощущения, чувства, прозрения, капризы - все они личны и никак не
передаваемы, если не считать посредства символов и вторых рук. Мы можем
собирать информацию об опыте, но никогда не сам опыт. От семьи до нации,
каждая группа людей - это общество островных вселенных.
Бытие философии Платона - если не считать того, что Платон, повидимому,
совершил огромную, невероятно смешную ошибку, отделив Бытие от становления и
идентифицировав его с математической абстракцией Идеи. Бедняга, он никогда
так и не cмог увидеть букет цветов, сияющих своим внутренним светом и едва
ли не подрагивающих под напором значимости того, чем они заряжены; так и не
смог воспринять вот чего: то, что и роза, и ирис, и гвоздика так интенсивно
обозначали, было никак не большим и никак не меньшим, чем то, чем они были -
мимолетностью, которая все же была вечной жизнью, непрестанной гибелью,
которая одновременно была чистым Бытием, связкой крошечных уникальных
частностей, в которой по какому-то невыразимому и все-таки самоочевидному
парадоксу должен был видеться божественный источник всего существования.
Это что касалось выдержек.
Выдержки эти мне нужны с точки зрения человеческих отношений, так сказать в практически-прикладном порядке.
Теперь к самому вопросу. Автор, заставляя первые 30 страниц продираться сквозь глубину и сложность структурирования собственных теорий дает читателю две важные вещи:
1) возможность сопоставить свои собственные теории, размышления и знания с авторскими (но так на весь труд) и это ценно и познавательно
2) после этого все авторское "Я" и "Не-Я" воспринимается легче.
Все мы - Единый Разум, однако Знанию мешает Восприятие, ибо мы, в сущности - животные, мироздание восприятием охраняет нашу психику, оставляя разум протекать в наш мозг слабым ручейком сознания.
И сознание наше, в действительности, убого.
И я понимаю, что, наверное, нужно написать подробнее, но я не хочу говорить. Я хочу посозерцать, пережить это внутри себя, чтобы мое убогое сознание, мой внутренний мир, являющийся суррогатом последовательных логических связей с редкими вкраплениям трансценденциального опыта каким-то чудом (видимо путем принятия и осмысления) достиг-таки интеллектуальности, позволяющей отстраниться от вербального фактора и обойти восприятие, окунувшись, хоть не надолго, в Разум.