Преподаю язык Атлантиды
Честно говоря, мне так грустно в последнее время, что как-то тянет сесть набрать шоколада и со слезами его поглощать.
Когда я была маленькой ("у меня тоже была бабушка" (с)) и жили мы в многоквартирном доме на улице Труда.
Но тогда мне казалось, что никто на этой улице не трудится, потому что все смеялись. Сейчас, оглядываясь на свое тяжелое детство, мне кажется, что не смеялись в нашем дворе только ночью, часа в четыре. Потому что в три я играла на пианино и люди продолжали смеяться.
Во всем нашем дворе не смеялись только двое: мой дед, который говорил, что все ескать сволочи и враги, и наша соседка, которая просто была стервой и не смеялась принципиально.
В детстве я знала шуток больше, чем нормальной информации. По крайней мере сейчас я в этом уверена, и меня никто не разуверяет.
И даже когда все девочки двра играли в куклы, а я лезла на дерево - играть в партизанов, никто не воспринимал это "странно" это было частью нашего смешного мира.
Потом я пошла в школу и впервые столкнулась с явлением "отсутствия чувства юмора" (нет, у меня, конечно есть дед, которому это самое чувство всегда было неподвластно, но бабушка всегда ласково говорила, что он больной, и я не переживала)
А тут: дети, которые не смеются! Это же нонсенс!
Впрочем, мне шестнадцать лет и я вижу, что на самом деле нонсенсом были мы. А люди, ищущие в каждой простой доброй шутке глубокий, тонко-интеллектуальный юмор - норма. Не скажу, что я против интеллектуальных шуток, напротив, они мне симпатичны, но я за то, чтобы всегда быть веселым человеком, а не снобом с книжкой анекдотов.
Грустная А. Фэйт
Когда я была маленькой ("у меня тоже была бабушка" (с)) и жили мы в многоквартирном доме на улице Труда.
Но тогда мне казалось, что никто на этой улице не трудится, потому что все смеялись. Сейчас, оглядываясь на свое тяжелое детство, мне кажется, что не смеялись в нашем дворе только ночью, часа в четыре. Потому что в три я играла на пианино и люди продолжали смеяться.
Во всем нашем дворе не смеялись только двое: мой дед, который говорил, что все ескать сволочи и враги, и наша соседка, которая просто была стервой и не смеялась принципиально.
В детстве я знала шуток больше, чем нормальной информации. По крайней мере сейчас я в этом уверена, и меня никто не разуверяет.
И даже когда все девочки двра играли в куклы, а я лезла на дерево - играть в партизанов, никто не воспринимал это "странно" это было частью нашего смешного мира.
Потом я пошла в школу и впервые столкнулась с явлением "отсутствия чувства юмора" (нет, у меня, конечно есть дед, которому это самое чувство всегда было неподвластно, но бабушка всегда ласково говорила, что он больной, и я не переживала)
А тут: дети, которые не смеются! Это же нонсенс!
Впрочем, мне шестнадцать лет и я вижу, что на самом деле нонсенсом были мы. А люди, ищущие в каждой простой доброй шутке глубокий, тонко-интеллектуальный юмор - норма. Не скажу, что я против интеллектуальных шуток, напротив, они мне симпатичны, но я за то, чтобы всегда быть веселым человеком, а не снобом с книжкой анекдотов.
Грустная А. Фэйт
