Преподаю язык Атлантиды
Они - охуенны! Просто прекрасны!
Они... ну.. ладно, это прикольно. Буду за ними смотреть.
Вот за кого я адово болею!!! Давайте, народ!
понедельник, 22 июля 2013
Они - охуенны! Просто прекрасны!
Они... ну.. ладно, это прикольно. Буду за ними смотреть.
Вот за кого я адово болею!!! Давайте, народ!
Преподаю язык Атлантиды
22.07.2013 в 13:37
Пишет Janosh Falk:URL записи
Преподаю язык Атлантиды
милота какая!
Представьте себе вечерину, на которую собрались писатели всех времен и народов.
Хэмингуей, Ремарк и Лондон немедленно бы устроили алкогольный батл сразу на входе. Продержался бы дольше всех Эрих-Мария. Он пьяница тихий, а такие живут долго. Но впечатление бы произвел Хэм. Он громогласен и "Настоящий герой". А настоящему герою невместно пить, не разбив хотя бы одной морды. Или зеркала.
Кстати, чтобы разбить зеркало, приходится отогнать от него Цветаеву, томно гладящую себя: "Хочу у зеркала..."
Шест оккупировали Гиппиус и Ахматова. Их не то разнимал бы, не то раздевал бы Мережковский.
Тем временем, не нашедшие абсенту - помилуй Бог, откуда в Вятке абсент? - Верлен и Артюр Рэмбо тащили бы мальчиков-официантов в туалет. Приобщиться, так сказать. Мальчики бы сопротивлялись, но тут на помощь приходит безобразник Уайльд.
Морфинист Булгаков вперивает взгляд в потолок. С потолка ему корчит рожи кокаинист Фрейд. Он не писатель, но пропустить такое замечательное безобразие не мог. По стенке сползает старик Конан-Дойль, ему тоже хорошо.
В это время Дюма-старший громогласно хохоча, пишет "Пять лет спустя", держа на коленях сбежавшую от Хэма Цветаеву. Под столом кто-то кому-то делает минет. Но это точно не Жорж Санд, она плотоядно заглядывается на поэтесс.
В углу Есенин, Маяковский, Пушкин и Лермонтов играют в русскую рулетку. Кто проиграет - того изображает Безруков. Внезапно проигрывают и "нашефсе", и "нашефсеснова". Дылда мрачно ищет веревку, а боевой русский офицер, сардонически улыбаясь, идет на пару с Гумилевым лопать шустовский коньяк.
В углу мрачно бубнит о морали Толстой, но его никто не слушает, поэтому Лев Николаич тайком щупает за попки официанток. Те попискивают, но терпят.
Достоевский требует игральный стол и карты, господа, карты! Но никто с ним за стол не садится, а то канделябром можно схлопотать.
(С) ivakin-alexey
Представьте себе вечерину, на которую собрались писатели всех времен и народов.
Хэмингуей, Ремарк и Лондон немедленно бы устроили алкогольный батл сразу на входе. Продержался бы дольше всех Эрих-Мария. Он пьяница тихий, а такие живут долго. Но впечатление бы произвел Хэм. Он громогласен и "Настоящий герой". А настоящему герою невместно пить, не разбив хотя бы одной морды. Или зеркала.
Кстати, чтобы разбить зеркало, приходится отогнать от него Цветаеву, томно гладящую себя: "Хочу у зеркала..."
Шест оккупировали Гиппиус и Ахматова. Их не то разнимал бы, не то раздевал бы Мережковский.
Тем временем, не нашедшие абсенту - помилуй Бог, откуда в Вятке абсент? - Верлен и Артюр Рэмбо тащили бы мальчиков-официантов в туалет. Приобщиться, так сказать. Мальчики бы сопротивлялись, но тут на помощь приходит безобразник Уайльд.
Морфинист Булгаков вперивает взгляд в потолок. С потолка ему корчит рожи кокаинист Фрейд. Он не писатель, но пропустить такое замечательное безобразие не мог. По стенке сползает старик Конан-Дойль, ему тоже хорошо.
В это время Дюма-старший громогласно хохоча, пишет "Пять лет спустя", держа на коленях сбежавшую от Хэма Цветаеву. Под столом кто-то кому-то делает минет. Но это точно не Жорж Санд, она плотоядно заглядывается на поэтесс.
В углу Есенин, Маяковский, Пушкин и Лермонтов играют в русскую рулетку. Кто проиграет - того изображает Безруков. Внезапно проигрывают и "нашефсе", и "нашефсеснова". Дылда мрачно ищет веревку, а боевой русский офицер, сардонически улыбаясь, идет на пару с Гумилевым лопать шустовский коньяк.
В углу мрачно бубнит о морали Толстой, но его никто не слушает, поэтому Лев Николаич тайком щупает за попки официанток. Те попискивают, но терпят.
Достоевский требует игральный стол и карты, господа, карты! Но никто с ним за стол не садится, а то канделябром можно схлопотать.
(С) ivakin-alexey
Преподаю язык Атлантиды
я не знаю, что на меня нашло, что я стала писать таким языком, но... вот.
В одном маленьком городке…
В одном маленьком городке, подобном сотням других, точно таких же маленьких городков, являющих собою скорее большую деревню, где все друг друга знают, чем настоящий город, недолго жили бедный скрипач и прекрасная цветочница.
Тем летом, в которое и произошла их встреча, они были счастливы легким, головокружительным счастьем, от которого перехватывало дыхание, и сердце сбивалось с привычного ритма, ибо были они влюблены. Но также были они кротки, ибо любовь их была молчаливой и личной, и за все время знакомства не перемолвились они и словом, так что каждый, любя другого искренне, всем сердцем, не мог знать, любим ли он сам.
Никто бы не понял их связь, рискни они рассказать о ней кому-либо. Молчание. Тишина их отношений была по сути своей противоестественна нравам города.
Город был торговым – здесь на каждом углу взгляд спотыкался о вывеску ювелира, банка или ломбарда. И, как это всегда и бывает, наполнив своим жителям кошельки, наполнив улицы шумом, а окна светом, город по капле выпил из людей всю чувственность и нежность. Каждое мгновение волшебства жизни было взвешено, оценено и пущено в оборот, как не ходовой, но все еще прибыльный товар, если его, конечно, правильно преподнести.
И казалось, что никогда больше не вернется в Город ненавязчивое, цветущие очарование других провинциальных городков.
До того самого лета.
А тем летом, преодолевая смущение перед косыми взглядами хмурых, спешащих прохожих, неловкость перед шумом и размахом чужих жизней, страх перед злобными городовыми бедный скрипач в изорванном сюртуке пришел утром на главную улицу, встал у фонарного столба – такого же тонкого, как и сам музыкант и, подняв смычок, начал быстрый, страстный танец создания музыки.
Послушный каждому желанию скрипача инструмент тщетно пытался зачаровать своей магией прохожих, пробудить их от беззвучия и глухоты. Но не было мастеру награды иной, кроме насмешек и презрительно поджатых губ на серых, одинаковых лицах горожан. И больно было ему переживать свое унижение. И Солнце пекло ему голову, застилая глаза горячим потом.
И когда сомнения, так и не сменившись уверенностью, почти расцвели отчаяньем, когда музыкант, готовый смириться с поражением, собирался в последней род коснуться струн, прежде чем оглушить свою душу, дабы никогда более не слышать внутри себя светлой музыки, никогда не иметь желания прикоснуться к теплому, натруженному дереву скрипки, никогда не чувствовать тяги снова играть, когда он был готов стать еще одним из рода безликих горожан с вечно поджатыми губами и вечно серыми лицами, тогда он увидел ее…
Прекрасное существо… Фарфоровый сосуд, полный божественной благодати. Тонкая и легкая, как ивовый прут, стояла цветочница в ореоле золотого свечения своих волос. Тонкие черты ее лица словно источали умиротворение, а веки едва-едва трепетали, старательно оберегая от внешнего мира свет внутреннего солнца прекрасной девушки.
Красота ее была подвижна и первозданна, легкие, почти воздушные черты находились в покое внимания, но не замирали, не каменели. В длинных, белых пальцах ангел цветок тюльпана, и лепестки еле заметно подрагивали в такт игре скрипача.
И так поражен был музыкант, так очарован прекрасной цветочницей, что забыл он свое отчаянье. Девичье лицо стало для него и Луной и Солнцем. Потеряв покой, он днем и ночью упражнялся в игре на инструменте, достигая неведомого до селе уровня мастерства. И не смея заговорить с предметом своей любви скрипач каждое утро приходил к фонарному столбу на главной улице города, чтобы иметь возможность видеть лик любимой, питать надежду порадовать ее своей игрой. И только когда последний огонек на улице гас, уступая место приносящей туман ночи, только когда под покровом великой тайны на несколько часов возвращалось в город прежнее, утраченное очарование, только тогда замолкала скрипка; а неясное томление в душе музыканта перерождалось в сладкое и болезненное чувство влюбленности, и скрипач мог наконец вздохнуть легко и свободно, ибо гнет неопределенности и сомнения, весь день заставлявший его рвать на мелкие кусочки ткань собственной души, по крупинке вкладывая ее в каждый такт, наконец отступал. И перед внутренним взором музыканта появлялась тонкая фигурка Лили.
Было ли это имя настоящим или являлось всего лишь еще одним чудом того лета? Скрипач не знал. Но как же иначе могли звать девушку столь тонкую и столь гордую, сколь бывает лишь белый цветок королевской лилии.
И подобно цветку, замирающему при первом проблеске солнца, замирала Лили на крыльце своей цветочной лавки, как только у фонаря появлялся скрипач. И подобно цветку, внемлющему каждому солнечному лучу, Лили внимала каждому движению тонкого смычка.
И разве могло быть это чем-либо еще, кроме как любовью. Возвышенной и чистой любовью двух романтиков. Любовью солнца и цветка. Любовью скрипача и Лили.
И сколь бы ни было это прекрасным. Соль долго бы ни длилось. Но не могло оно быть вечным.
Так последним днем августа в цветочную лавку вошел банкир.
А первым утром осени Лили перед Господом поклялась быть ему верной супругой, пока Смерть не разлучит их.
Но не знал об этом скрипач. И ранним утром пришел он к фонарю, чтобы играть для своей возлюбленной. И ничто не подсказало ему страшной истины, когда не увидел он цветочницы за кропотливой ее работой. И он играл, как ни в чем не бывало, пока солнце, достигнув зенита, начала припекать ему голову, совсем как в первый день его игры на улице. И тогда тяжелая, безудержная волна отчаянья вновь всколыхнулась в душе музыканта.
Он спрятал скрипку в футляр и пошел искать кого-нибудь, кто знал бы о судьбе цветочницы, и застал он толпу людей, выходивших из главного городского собора. Он подошел к ним и спросил:
- Кто это венчался только что?
Но гости, узнав бедного скрипача, увидев его изорванный сюртук не ответили ему. С презрительными лицами отошли они от входа, и когда молодые счастливо улыбаясь вышли из дверей храма, в невесте признал художник свою возлюбленную.
В этот момент в Райском саду отцвела королевская лилия. И огорчилось тогда солнце, и охладели его лучи.
И увидев цветочницу в подвенечном платье, услышав перезвон свадебных колоколов, запер свое сердце скрипач, и оглушил он свою душу, чтобы никогда более не чувствовать ни боли, ни сладости любви, не слышать чарующих звуков своей скрипки, не видеть своих воспоминаний, не знать о разбитых своих мечтах.
И сделав это скрипач стал обычным человеком.
Так в одном маленьком городке умер последний романтик.
В одном маленьком городке…
В одном маленьком городке, подобном сотням других, точно таких же маленьких городков, являющих собою скорее большую деревню, где все друг друга знают, чем настоящий город, недолго жили бедный скрипач и прекрасная цветочница.
Тем летом, в которое и произошла их встреча, они были счастливы легким, головокружительным счастьем, от которого перехватывало дыхание, и сердце сбивалось с привычного ритма, ибо были они влюблены. Но также были они кротки, ибо любовь их была молчаливой и личной, и за все время знакомства не перемолвились они и словом, так что каждый, любя другого искренне, всем сердцем, не мог знать, любим ли он сам.
Никто бы не понял их связь, рискни они рассказать о ней кому-либо. Молчание. Тишина их отношений была по сути своей противоестественна нравам города.
Город был торговым – здесь на каждом углу взгляд спотыкался о вывеску ювелира, банка или ломбарда. И, как это всегда и бывает, наполнив своим жителям кошельки, наполнив улицы шумом, а окна светом, город по капле выпил из людей всю чувственность и нежность. Каждое мгновение волшебства жизни было взвешено, оценено и пущено в оборот, как не ходовой, но все еще прибыльный товар, если его, конечно, правильно преподнести.
И казалось, что никогда больше не вернется в Город ненавязчивое, цветущие очарование других провинциальных городков.
До того самого лета.
А тем летом, преодолевая смущение перед косыми взглядами хмурых, спешащих прохожих, неловкость перед шумом и размахом чужих жизней, страх перед злобными городовыми бедный скрипач в изорванном сюртуке пришел утром на главную улицу, встал у фонарного столба – такого же тонкого, как и сам музыкант и, подняв смычок, начал быстрый, страстный танец создания музыки.
Послушный каждому желанию скрипача инструмент тщетно пытался зачаровать своей магией прохожих, пробудить их от беззвучия и глухоты. Но не было мастеру награды иной, кроме насмешек и презрительно поджатых губ на серых, одинаковых лицах горожан. И больно было ему переживать свое унижение. И Солнце пекло ему голову, застилая глаза горячим потом.
И когда сомнения, так и не сменившись уверенностью, почти расцвели отчаяньем, когда музыкант, готовый смириться с поражением, собирался в последней род коснуться струн, прежде чем оглушить свою душу, дабы никогда более не слышать внутри себя светлой музыки, никогда не иметь желания прикоснуться к теплому, натруженному дереву скрипки, никогда не чувствовать тяги снова играть, когда он был готов стать еще одним из рода безликих горожан с вечно поджатыми губами и вечно серыми лицами, тогда он увидел ее…
Прекрасное существо… Фарфоровый сосуд, полный божественной благодати. Тонкая и легкая, как ивовый прут, стояла цветочница в ореоле золотого свечения своих волос. Тонкие черты ее лица словно источали умиротворение, а веки едва-едва трепетали, старательно оберегая от внешнего мира свет внутреннего солнца прекрасной девушки.
Красота ее была подвижна и первозданна, легкие, почти воздушные черты находились в покое внимания, но не замирали, не каменели. В длинных, белых пальцах ангел цветок тюльпана, и лепестки еле заметно подрагивали в такт игре скрипача.
И так поражен был музыкант, так очарован прекрасной цветочницей, что забыл он свое отчаянье. Девичье лицо стало для него и Луной и Солнцем. Потеряв покой, он днем и ночью упражнялся в игре на инструменте, достигая неведомого до селе уровня мастерства. И не смея заговорить с предметом своей любви скрипач каждое утро приходил к фонарному столбу на главной улице города, чтобы иметь возможность видеть лик любимой, питать надежду порадовать ее своей игрой. И только когда последний огонек на улице гас, уступая место приносящей туман ночи, только когда под покровом великой тайны на несколько часов возвращалось в город прежнее, утраченное очарование, только тогда замолкала скрипка; а неясное томление в душе музыканта перерождалось в сладкое и болезненное чувство влюбленности, и скрипач мог наконец вздохнуть легко и свободно, ибо гнет неопределенности и сомнения, весь день заставлявший его рвать на мелкие кусочки ткань собственной души, по крупинке вкладывая ее в каждый такт, наконец отступал. И перед внутренним взором музыканта появлялась тонкая фигурка Лили.
Было ли это имя настоящим или являлось всего лишь еще одним чудом того лета? Скрипач не знал. Но как же иначе могли звать девушку столь тонкую и столь гордую, сколь бывает лишь белый цветок королевской лилии.
И подобно цветку, замирающему при первом проблеске солнца, замирала Лили на крыльце своей цветочной лавки, как только у фонаря появлялся скрипач. И подобно цветку, внемлющему каждому солнечному лучу, Лили внимала каждому движению тонкого смычка.
И разве могло быть это чем-либо еще, кроме как любовью. Возвышенной и чистой любовью двух романтиков. Любовью солнца и цветка. Любовью скрипача и Лили.
И сколь бы ни было это прекрасным. Соль долго бы ни длилось. Но не могло оно быть вечным.
Так последним днем августа в цветочную лавку вошел банкир.
А первым утром осени Лили перед Господом поклялась быть ему верной супругой, пока Смерть не разлучит их.
Но не знал об этом скрипач. И ранним утром пришел он к фонарю, чтобы играть для своей возлюбленной. И ничто не подсказало ему страшной истины, когда не увидел он цветочницы за кропотливой ее работой. И он играл, как ни в чем не бывало, пока солнце, достигнув зенита, начала припекать ему голову, совсем как в первый день его игры на улице. И тогда тяжелая, безудержная волна отчаянья вновь всколыхнулась в душе музыканта.
Он спрятал скрипку в футляр и пошел искать кого-нибудь, кто знал бы о судьбе цветочницы, и застал он толпу людей, выходивших из главного городского собора. Он подошел к ним и спросил:
- Кто это венчался только что?
Но гости, узнав бедного скрипача, увидев его изорванный сюртук не ответили ему. С презрительными лицами отошли они от входа, и когда молодые счастливо улыбаясь вышли из дверей храма, в невесте признал художник свою возлюбленную.
В этот момент в Райском саду отцвела королевская лилия. И огорчилось тогда солнце, и охладели его лучи.
И увидев цветочницу в подвенечном платье, услышав перезвон свадебных колоколов, запер свое сердце скрипач, и оглушил он свою душу, чтобы никогда более не чувствовать ни боли, ни сладости любви, не слышать чарующих звуков своей скрипки, не видеть своих воспоминаний, не знать о разбитых своих мечтах.
И сделав это скрипач стал обычным человеком.
Так в одном маленьком городке умер последний романтик.
воскресенье, 21 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Я не знаю, что там творится в небесном бюро погоды. Но такого странного ритма дождя я еще не неблюдала
Преподаю язык Атлантиды
Мама моя - саблезубый лев. Это круто, конечно, но... адский труд
Преподаю язык Атлантиды
Все-таки планшет - незаменимая вещь
Преподаю язык Атлантиды
пятница, 19 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Залипаю на кельтские узлы. Ради этого факта сделала маленький скетч
четверг, 18 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Готовлю мятное варенье и слушаю Дебюсси. Это квинтесенция спокойствия, как компенсация суматошного дня
среда, 17 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
О таких приемах я уже читал в книгах, и все это казалось мне игрой.
Мне хотелось удержать его, объяснить, что я рад был бы внушить ему симпатию к себе -- не для того, чтобы он лучше защищал меня на суде, но, если можно так сказать, из естественного человеческого чувства. Главное же, я видел, что он из-за меня расстроился. Он не мог меня попять и поэтому сердился. А у меня было желание убедить его, что я такой же, как все, совершенно такой же, как все. Но и сущности, это было бесполезно. И я от этого отказался -- из лености.
Прокурор возразил, что во всей этой истории слишком уж много взваливают на случайность.
Вот этими цитатами я бы выразила всю суть произведения. Это душно, жарко, противное липкое чувство на коже, запах муж и их же жужжание.
Все это слепо и вымученно. Во всех смыслах.
Прочитала. Не понравилось.
Мне хотелось удержать его, объяснить, что я рад был бы внушить ему симпатию к себе -- не для того, чтобы он лучше защищал меня на суде, но, если можно так сказать, из естественного человеческого чувства. Главное же, я видел, что он из-за меня расстроился. Он не мог меня попять и поэтому сердился. А у меня было желание убедить его, что я такой же, как все, совершенно такой же, как все. Но и сущности, это было бесполезно. И я от этого отказался -- из лености.
Прокурор возразил, что во всей этой истории слишком уж много взваливают на случайность.
Вот этими цитатами я бы выразила всю суть произведения. Это душно, жарко, противное липкое чувство на коже, запах муж и их же жужжание.
Все это слепо и вымученно. Во всех смыслах.
Прочитала. Не понравилось.
вторник, 16 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Преподаю язык Атлантиды
Преподаю язык Атлантиды
Мироздание сегодня надо мной знатно подстебнулось
Очень знатно
Начну с первого:
иду по улице, сзади кто-то кричит "Парень! Эй, Парень! подожди! Постой! Парень!"
Не оборачиваюсь. Я в конце-то концов девушка. У меня волосы в хвосте и кеды в цветочек.
Тут кто-то хватает меня за плечо и поворачивает к себе лицом:
-Парень! У тебя шнурок развязался.
Смотрю на человека. Смотрю на ноги. Действительно развязался. Говорю "Спасибо" А чувак мне отвечает: "Да что уж там..."
Он так, походу и не заметил, что я девушка. Т_Т
Потом я встретила эльфа. Правда. Он был прекрасен. Высокий, тонкий, как тростник. И очень быстро ходит. У меня в голове что-то переклинило. Программа задала вектор: "дойти, спросить, который час и задать вопрос: "Молодой человек, а Вы, случайно, не знакомитесь на улице?"
Но... этот парень очень быстро ходит. Я практически бежала за ним. Через дорогу. По кустам. Через буреломы какие-то. Ногу подвернула. Очень громко выругалась. Человек - ноль эмоций.
Итог: я бежала за ним 20 минут. Я подвернула ногу. Я дошла с ним до его дома. Зашла с ним в его подъезд. Поднялась на его лестничную клетку. И увидела, как дверь захлопнулась перед моим носом.
Он ничего. НИЧЕГО не заметил. Просто не заметил...
Очень знатно
Начну с первого:
иду по улице, сзади кто-то кричит "Парень! Эй, Парень! подожди! Постой! Парень!"
Не оборачиваюсь. Я в конце-то концов девушка. У меня волосы в хвосте и кеды в цветочек.
Тут кто-то хватает меня за плечо и поворачивает к себе лицом:
-Парень! У тебя шнурок развязался.
Смотрю на человека. Смотрю на ноги. Действительно развязался. Говорю "Спасибо" А чувак мне отвечает: "Да что уж там..."
Он так, походу и не заметил, что я девушка. Т_Т
Потом я встретила эльфа. Правда. Он был прекрасен. Высокий, тонкий, как тростник. И очень быстро ходит. У меня в голове что-то переклинило. Программа задала вектор: "дойти, спросить, который час и задать вопрос: "Молодой человек, а Вы, случайно, не знакомитесь на улице?"
Но... этот парень очень быстро ходит. Я практически бежала за ним. Через дорогу. По кустам. Через буреломы какие-то. Ногу подвернула. Очень громко выругалась. Человек - ноль эмоций.
Итог: я бежала за ним 20 минут. Я подвернула ногу. Я дошла с ним до его дома. Зашла с ним в его подъезд. Поднялась на его лестничную клетку. И увидела, как дверь захлопнулась перед моим носом.
Он ничего. НИЧЕГО не заметил. Просто не заметил...
понедельник, 15 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Омг. Как меня штырит с пейринга Дамблдор/Грин де Вальд!
Самое Бу-га-га! в том, что кроме двух охуительных картинок и одного фанфика (это на вагон просмотренной информации) мне больше ничего и не понравилось
А хотя, нет. Забудьте все, что я тут сказала. У меня дикий фап!
Ну и типа Ого-го!
читать дальше
Самое Бу-га-га! в том, что кроме двух охуительных картинок и одного фанфика (это на вагон просмотренной информации) мне больше ничего и не понравилось
А хотя, нет. Забудьте все, что я тут сказала. У меня дикий фап!
Ну и типа Ого-го!
читать дальше
Преподаю язык Атлантиды
Я тут пересматриваю Гарри Поттера. Любуюсь Рикманом
воскресенье, 14 июля 2013
Преподаю язык Атлантиды
Герой декаданса личность раздвоенная, расколотая пополам острым переживание дисгармонии мира. Неслучайно темв двойника, раздвоенности становится очень популярна в литературе декаданса.Личность, как и миг, раскалывается надвое, но фрагментация на этом не заканчивается и принимает обвальный характер. Личность, так сказать, множится и это умножение есть распад или обломки, как называет это Бодлер. Именно отсутствие одной реальности и существования множества разнородных по своей эстетике обломков реальности, столкновение этих реальностей остро переживается и оказывается непосильным грузом для художника эпохи декаданса. Как пережить эту множественность миров? Как это вообще возможно? Если романтический герой - это бунтарь, готовый своротить горы или созерцатель-отшельник, пребывающий в мистическом единстве со вселенной, то герой декаданса - фигура явно поменьше; это чаще всего эстет и меланхолик, нередко с острым языком и злобным характером. Общей остается душа. Тонкая, ранимая, страдающая душа поэта. Душа аристократа в пошлом окружении буржуазного мира, лишенного красоты, а значит и справедливости. Красота декаданса - это красота увядания.Умирания, распада. Жуткая, в общем-то красота смерти, небытия. Это цветы зла. Так Бодлер называет свой поэтический сборник.
Преподаю язык Атлантиды
Мне сегодня повезло на:
утюг
сушилку для белья
кеды (с минус двести рублей за меня и лицо мамы где-то на заднем плане)
сумку
шорты
2 пары джинс (1 из которых пошла в подарок)
майку (за 20 процентов от назначенной цены)
и, это самое главное!
Ручку.
Я почувствовала себя Гарри Поттером! Во-первых, в этом магазине я уже была один раз, присматривалась. А сегодня, знаете что? Продавщица меня вспомнила. И так улыбнулась, как будто у нас на двоих какая-то тайна.
Так что я сегодня купила себе самую крутецкую ручку из всех возможных. Серьезно, она охуенна! Реклама Parker вместо фирмы Оливандера
Откуда я это знаю?
Я писала точно такой же! И искала именно эту конкретную ручку. Другая меня не интересовала.
Так что я воистину Гарри Поттер с пером феникса в качестве сердцевины палочки)
Шалость удалась! Нокс!
утюг
сушилку для белья
кеды (с минус двести рублей за меня и лицо мамы где-то на заднем плане)
сумку
шорты
2 пары джинс (1 из которых пошла в подарок)
майку (за 20 процентов от назначенной цены)
и, это самое главное!
Ручку.
Я почувствовала себя Гарри Поттером! Во-первых, в этом магазине я уже была один раз, присматривалась. А сегодня, знаете что? Продавщица меня вспомнила. И так улыбнулась, как будто у нас на двоих какая-то тайна.
Так что я сегодня купила себе самую крутецкую ручку из всех возможных. Серьезно, она охуенна! Реклама Parker вместо фирмы Оливандера
Откуда я это знаю?
Я писала точно такой же! И искала именно эту конкретную ручку. Другая меня не интересовала.
Так что я воистину Гарри Поттер с пером феникса в качестве сердцевины палочки)
Шалость удалась! Нокс!
Преподаю язык Атлантиды
Серьезная, как кочегар 
