Преподаю язык Атлантиды
Вплетаю в волосы колокольчики и бубенчики. Все-таки это прекрасно, когда волосы длинные. Теперь всегда можно отвлечься на тихое позвякивание. Казалось бы - дерганно, неровно, то слишком тихо, то неуместно громко, но это в десятки раз лучше того злобного, жадного и сухого треска, который неизменно настигает человека в толпе.
Хотя, это еще в какой толпе. Тут тоже все неоднозначно.
Но люди тянутся полапать. Потрогать. Вымучиваю себя их не убивать. Они ведь не виноваты, что я ненавижу чужие прикосновения. Это же… Мне же нужно доверять! Даже не доверять, это как-то слишком рабски звучит а верить, а я не могу верить любому, я себе-то периодически не верю, как же быть с остальными? А касаться головы - это вообще форма интимного общения. Так что кривлюсь и говорю гадости, разрушаю иллюзию бубенчиков. Замкнутый, порочный круг.
Вообще терпеть не могу две вещи:
сухой треск бессмысленных, жадных слов. Они иссушают, изламывают моменты. Можно было бы наслаждаться чем-то, можно было бы посмотреть кому-то в глаза, не так - бегающе, неровно, из-под полуопущенных век, а с интересом, остро, глубоко. Можно было бы болтать всякие глупости, про бегущих по атомам водорода голубых антилоп, например. Высшая форма близости - молчание в темноте. Днем молчать с кем-то тяжело, свет как бы заставляет шевелиться, но ночью - легко и приятно, просто молчать, а от того, необходимо постоянно разрушать эту тишину, заполнять пространство звуками, каким бы неправильным не казалось это занятие, ведь иначе можно забыть, кто где заканчивается, а звук - отлично обозначает границы и формы. Молчать в ночной темноте можно только с самим собой или с тем, кто в данное мгновение ближе тебе, чем ты сам.
Но треск исходящий от разваливающихся механизмов чужих существований - ужасен и все портит.
А еще я не люблю прикосновений.
Тут, правда, совсем другое. Тело ощущается, если оно болит и, когда по нему странствует что-то для меня необъяснимое, но я точно знаю, без этого чего-то я затрещу. Никак иначе тело не ощущается. Иногда мне кажется, что рука может спокойно пройти сквозь ногу, если понадобится - в этом нет ничего необычного.
И тут чья-то чужая рука проходит сквозь мою ногу.
Паника. До тошноты.
А если чужая рука пытается пройти сквозь голову?
Если бы я не была уверена в том, что тело неспособно реагировать быстро и остро, я бы бросалась на людей за такие штуки, стараясь их задушить. Но если бы оно было так, я бы и не нервничала при касании.
Самое главное, что случайные прикосновения - это другое. В этом даже есть какой-то азарт, тонкая нотка "чего-то иного" в привычном самоощущении.
Но только случайно и на долю секунды.
Только вот большинтсво моих знакомых обожает обниматься, целоваться, резвиться и играться, и я знаю, что они не запомнят эту мою особенность.
Хотя, это еще в какой толпе. Тут тоже все неоднозначно.
Но люди тянутся полапать. Потрогать. Вымучиваю себя их не убивать. Они ведь не виноваты, что я ненавижу чужие прикосновения. Это же… Мне же нужно доверять! Даже не доверять, это как-то слишком рабски звучит а верить, а я не могу верить любому, я себе-то периодически не верю, как же быть с остальными? А касаться головы - это вообще форма интимного общения. Так что кривлюсь и говорю гадости, разрушаю иллюзию бубенчиков. Замкнутый, порочный круг.
Вообще терпеть не могу две вещи:
сухой треск бессмысленных, жадных слов. Они иссушают, изламывают моменты. Можно было бы наслаждаться чем-то, можно было бы посмотреть кому-то в глаза, не так - бегающе, неровно, из-под полуопущенных век, а с интересом, остро, глубоко. Можно было бы болтать всякие глупости, про бегущих по атомам водорода голубых антилоп, например. Высшая форма близости - молчание в темноте. Днем молчать с кем-то тяжело, свет как бы заставляет шевелиться, но ночью - легко и приятно, просто молчать, а от того, необходимо постоянно разрушать эту тишину, заполнять пространство звуками, каким бы неправильным не казалось это занятие, ведь иначе можно забыть, кто где заканчивается, а звук - отлично обозначает границы и формы. Молчать в ночной темноте можно только с самим собой или с тем, кто в данное мгновение ближе тебе, чем ты сам.
Но треск исходящий от разваливающихся механизмов чужих существований - ужасен и все портит.
А еще я не люблю прикосновений.
Тут, правда, совсем другое. Тело ощущается, если оно болит и, когда по нему странствует что-то для меня необъяснимое, но я точно знаю, без этого чего-то я затрещу. Никак иначе тело не ощущается. Иногда мне кажется, что рука может спокойно пройти сквозь ногу, если понадобится - в этом нет ничего необычного.
И тут чья-то чужая рука проходит сквозь мою ногу.
Паника. До тошноты.
А если чужая рука пытается пройти сквозь голову?
Если бы я не была уверена в том, что тело неспособно реагировать быстро и остро, я бы бросалась на людей за такие штуки, стараясь их задушить. Но если бы оно было так, я бы и не нервничала при касании.
Самое главное, что случайные прикосновения - это другое. В этом даже есть какой-то азарт, тонкая нотка "чего-то иного" в привычном самоощущении.
Но только случайно и на долю секунды.
Только вот большинтсво моих знакомых обожает обниматься, целоваться, резвиться и играться, и я знаю, что они не запомнят эту мою особенность.
