Преподаю язык Атлантиды
Всем, забывшим сны, людям посвящается.
Этап: шаг-шаг, взлет – полет.
читать дальшеЧеловек, скажи, ты когда-нибудь задумывался: куда ты идешь? Что заставляет тебя идти по некому неизвестному маршруту, не задавая вопросов, счастливо выдумывая себе цели? Неужели ты даже ребенком мечтал об этом?
Утро. Кофе. Бутерброды с сыром, может, с колбасой. Гундеж новостой передачи: «Год назад был убит…» Уже с утра замотанный вид супруги; дети, не желающие есть подгоревшую кашу; собака, требующая законную прогулку; кот, нассавший в ботинок; машина с барахлящим двигателем; уроды на дороге; коллеги – люди, делающие подчеркнуто-озабоченные лица; кипа бумаг, оставшаяся непроверенной с вечера пятницы и теперь взирающая на тебя с укором, хотя у нее нет глаз.
До обеда. Работа. Звонок жены: «Нэнси отравилась, забери ее из школы. Да, вечером едем к моей маме, ты помнишь? Нет, милый, сегодня, я думаю, не получится… Да, голова болит с самого утра, да к тому же – столько дел, столько дел.»
Отпроситься у начальства, постоять в пробке, увидеть лукаво улыбающуюся дочь, забрать счета из почтового ящика, постоять в пробке, вернуться на работу.
Обед. Выпадает из памяти. Злой как черт.
Оставшееся время до конца рабочего дня. Усталость, апатия. Отсчитывание десятых долей секунды до конца этой каторги. Перекур с товарищами. Пара плоских шуток. Жалобы на жизнь. Резиновая улыбка бухгалтерши из соседнего отдела. Она тебе не интересна. Совсем. Но так принято и ты ей улыбаешься, может, даже подмигнешь.
Ты бы завел себе любовницу. Так многие делают. Но ты ее не заведешь. За ней нужно ухаживать, хотя бы разговаривать, хотя бы тратить шесть часов в неделю, хотя бы пять. И это кажется тебе непосильно платой за сомнительное удовольствие – покувыркаться в койке с женщиной, лицо которой ты не в состоянии вспомнить. Чудо - если не забудешь, как ее зовут.
По той же причине ты едешь к теще, как на каторгу.
Нет, у тебя нет с ней войны «Зять vs Тещи». Ты просто не хочешь тратить три с половиной часа на прослушивание разговора матери и дочери. Разговор всегда один и тот же:
«- Как дела?
- Да нормально все, вот Нэнси приболела немного. Осень, авитаминоз у всех.
- Авитаминоз, это да. Вот, например, у соседки у моей аллергия на холод, а сейчас похолодало, так на нее страшно смотреть! Ой, чуть было не забыла! Я тебе крем для кожи купила… и колготки…»
Тут твоя жена на четверть мгновения замрет, заставляя лицо принять счастливо-благодарное выражение. Прощебечет: «Ой, спасибо, мамочка!» Вы поужинаете подгоревшим пирогом, раскланяетесь, разулыбаетесь, обниметесь – без этого и прощание – не прощание, помашите на прощание ручкой, скажете хором: «Спасибо, все было очень вкусно!», жена добавит благодарность за колготки. Вы сядете в машину и поплететесь по пробкам домой. Тут благодарная дочь обязательно скажет, как ее все это достало, как ей надоело, как бы ей хотелось уехать на край света, но дочерний долг не позволяет.
Ты не будешь слушать этот бред, нырнешь в обмелевшую заводь собственной души, будешь безжалостно вытащен оттуда, отчитан, секса на вечер не предвидится.
Домой идти не хочется. Но ты идешь. По привычке садишься на диван, включаешь телевизор: вечерние новости ничуть не лучше утренних. Жена на кухне болтает с кем-то по телефону. Наверное, в общих чертах ваша гамма чувств совпадает, но тебе лень об этом думать. Лень искать оправдания и оправдывать. Собака кажется кем угодно, только не лучшим другом человека. На улице моросящий дождь, и ты быстро тащишь несчастное животное на поводке по периметру квартала.
Возвращаешься, дома все отходят ко сну. Дочь больше не улыбается и выглядит расстроенной, пристыженной, а в глазах стоит обида на весь род человеческий и в первую очередь – на мать.
Ночью, лежа без сна на продавленном матрасе, ты столкнешься с ежедневным выбором: окунуться в свой мир, или, тихо вздохнув, подумать: «Это спокойная жизнь. У меня есть все, что нужно для счастья. Я счастлив. Я всегда этого хотел.» Закроешь глаза и провалишься в темную муть сновидений занятого человека.
Так вот, ответь, ты всегда этого хотел? Вот этого вот? А мне казалось, ты хотел быть подводником, летчиком и, трагически погибшим в бою, пиратом.
Может быть, ты тоже об этом подумал. Потому что этой ночью ты не отгородился от себя самого пошленьким мотивчиком семейного счастья.
Ты с удивлением заметишь рифму собственных мыслей, поразившись ей, незаметно для себя окажешься в тихом лесистом уголке. Ты когда-то придумал его, будучи шестилетним ребенком. Здесь ты играл в своих детских снах. Рос быстро, за один сон на несколько десятилетий. Твоя жизнь здесь была насыщена, каждый раз – заново. Иногда она повторялась, чаще – была совершенно другой. В эти твои сны иногда приходили животные, или дети, такие же как ты. Во сне никогда не знаешь, кто пересечет твою тропу.
И вот ты снова здесь. Хвойный лес, о берег тихо плещутся соленые волны. Здесь по-прежнему законы физики действуют избирательно, а воздух играет какую-то свою, небесную музыку. Это странно, быть здесь снова. Странно видеть, что море обмелело, что от многих могучих деревьев остались только пеньки. Как напоминание о чем-то, о чем не принято говорить вслух. В джинсовой куртке пачка сигарет и зажигалка. Ты садишься у самого края воды и закуриваешь. Но пепел не осыпается, а просто исчезает. Как и пачка, зажигалка, как и сама сигарета. Твои руки становятся прозрачными. Джинсовую куртку все еще видно, ан! Нет! Все, исчезла. Ты сам исчез. Растворился в густом воздухе собственного сна. В детстве ты всегда этого боялся. Но отказаться от «растворимости» не мог. Слишком захватывающее чувство. Блаженство.
Теперь тебе стыдно перед этим лесом. Он дал тебе все. Он воплотил все твои мечты, а что взамен? Каждый раз, когда тебе особенно плохо ты вырубаешь здесь очередное волшебное дерево, а новые никогда не вырастают. Ты выпариваешь воду, а ведь она поет! Слышишь? Наклонись к ней поближе… Ближе! Ты слышишь? Теперь ты слышишь? Она поет тебе о тебе же самом. О том ребенке, что не имел понятия о течениях и глобальном потеплении, для которого Океан был сном, а сон – океаном, ты помнишь это?
Тебе хочется, чтобы здесь, как и прежде забурлила жизнь. Чтобы ели вновь плотным кольцом окружили прозрачную водную гладь, а на самом дне лежал поросший водорослями остов старой варяжской ладьи.
«Что же я должен сделать?» - ты бы спросил это вслух, но сон лишил тебя голоса, как раньше лишил тела. Теперь ты просто его часть. Не самая лучшая часть, надо заметить.
Чувство вины… Кто бы мог подумать, что оно появится здесь? В самом счастливом для тебя месте?
Ты рывком поднимаешься с влажной земли, оскальзываешься, чуть не падаешь, помогаешь себе удержаться двумя руками и чувствуешь изумрудно-зеленую траву под пальцами, а еще – влажную, прелую землю.
Это – рукопожатие Сна. И от него из груди вышибает весь воздух. Между ребрами какой-то космически-холодный вакуум, полный почему-то морской воды. И тут ты узнаешь то, что скрывало от тебя мироздание – дышать не обязательно. Как оказалось – можно и вовсе не дышать. Главное, чтобы Сон держал тебя за руки, а между ребер был космический вакуум, полный воды.
Становится так весело, как не было еще никогда. Хочется бегать, смеяться, нет – хохотать во весь голос, стать меньше, легче, быстрее. Прыгать, карабкаться по толстым веткам вверх, к звездам. В твоем сне звезды не белые точки в темной материи Вселенной, а бегающие, светящиеся водомерки, скользящие по темной небесной воде.
Ты забираешься на самую верхушку старой ели и тянешь ставшую видимой руку к этим водоплавающим звездочкам, как вдруг рядом, прямо в воздухе приземляется фиолетовый дрозд. Ты широко раскрываешь от удивления глаза, часто моргаешь, а словарный запас сокращается до восторженного: «Ух ты… Круто!»
А дрозд меж тем все также сидящий в воздухе, оборачивается рыжим мальчиком лет восьми, с грустными серыми глазами и россыпью веснушек по всему лицу.
- Хорошо что ты пришел. – говорит он тебе.
- Как же я мог не прийти?
- Не знаю. Но ведь не приходил же!
Ты молчишь. Все это верно, и тебе стыдно, что этот паренек тебя ждал, пока ты занимался невесть чем в сером, однообразном мире, наполненном стабильной, счастливой жизнью.
- А ты чего хотел-то? – спрашиваешь ты у своего нового знакомого.
- Да так, ничего… Просто поиграть. Я, кстати, Марк. – мальчик улыбается широкой приветливой улыбкой и тянет к тебе загорелую пятерню.
- Очень приятно. – теперь ты совсем смущаешься, неловко бормочешь свое имя и спрашиваешь: «Как дела?»
- Как у кота, только у дрозда. – отвечает Марк и ты замечаешь несколько не исчезнувших фиолетовых перышков. – Ну и что ты тут расселся? Побежали купаться!
Воздух, отделявший тебя от неба – совсем даже не воздух, а прекрасная дорога, а небо – не небо, а пруд с красивыми камушками на дне.
Марк бежит зазывно поглядывая в твою сторону. Ты очень хочешь к нему присоединиться, но что-то не дает. Отвлекает и беспокоит.
- Ну чего ты там? – недовольно спрашивает Марк.
- Ничего… Прости Марк, я не могу. Мне пора возвращаться.
В ответ на это рыжий неожиданно разозлился:
- Знаешь что? Ты думаешь, это так просто? Являешься сюда, когда хочешь, вырубаешь Сон! А кто будет восстанавливать? А? Что у тебя там такого, в этом твоем Несне, что туда нужно возвращаться?! Что?
- Там…Там… - начинаешь ты.
- Заткнись, ради Созвездий! Нет у тебя там ничего! – Марк вспархивает куда-то вверх и теперь смотрит на тебя сверху вниз, - Раньше лес рос. Он оживал с твоим приходом! А теперь… Пеньки! Ты видишь? А вода! Море высыхает! А ты продолжаешь являться сюда, брать, что вздумается, а потом сваливаешь! Как попрошайка! Как вор!...
- Эй! Подожди! Это ведь мой Сон…
- Нет! Сон не может быть чьим-то, идиот!
- Сам такой!
Марк не обижается. Напротив, он спускается до твоего уровня и улыбается:
- Не, я - дрозд.
- Как это?
- А ты разве не видишь?
- Вижу… Мало ли, что я вижу! Я не понимаю!
- А зачем понимать-то? – Марк усаживается на еловую ветку, подбирая ноги на манер воробья.
- Ну… все надо понимать. – неуверенно отвечаешь ты.
- Да-а-а. То-то я погляжу, у тебя это отлично выходит.
- А разве нет?
- Хочешь поспорить?
- Хочу.
- Пожалуйста! Зачем ты живешь?
- У меня семья: дети, жена, собака…
- Нет, это не причина. Это дополнительные проблемы, тобою же и придуманные. Дальше.
- У меня работа…
- Чушь!
- Ты не даешь мне сказать!
- Ты говоришь ерунду!
- Скажи сам, раз такой умный.
- Без проблем. Ты понятия не имеешь, зачем живешь. А все, что ты перечислил – жалкие потуги разнообразить свой путь. Сначала это работало, теперь загнало тебя в тупик. Скажешь нет? Я так и думал. Ты идешь, нет, ты ползешь по этому своему существованию, как по этапу, обряжен в какие-то тряпки, иссушаешь сам себя, а все ради чего? Чтобы прийти к какому-то неясному концу? Не грустно?
- Так все делают.
- Мы сейчас не про всех, мы конкретно про тебя. Почему ты не хочешь остаться?
- Я не могу их бросить…
- А презирать ты их можешь? А срываться на них ты можешь? А думать: «За что мне все это?» ты можешь? М? Интересно как получается…
- Нет… я же не только так… Ты все утрируешь!
- А как тогда?
- Я их люблю…
- Ты хоть знаешь, что это такое: «Люблю»?
- Эм… Да. Да, я думаю…
- Думаешь или знаешь?
- Знаю.
- Какие же вы люди все-таки идиоты. Страшно подумать. Да что там подумать, страшно сказать! И это – венец творения! Мда…. Дела.
- Да что не так-то?
- Да дурак ты, вот что не так. Я тебе предлагаю то, что вообще-то никому не предлагается. Я тебе говорю: останься здесь, стань ангелом. А что ты мне отвечаешь? «Нет, у меня работа!» И как это называется?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю.
Ты смотришь на вмиг погрустневшего Марка, тщетно пытаясь осознать, что происходит.
- А ты, значит, ангел? – спрашиваешь ты.
- Нет, я аномалия рода пернатых! Конечно, я ангел, кто же еще?
- Что-то ты не особо похож на символ просветления.
- Ну извините, Ваше Высочество, какой есть.
- А как ты им стал? Тоже предложили?
- Нет, я сам остался.
- А так разве можно.
- А разве нет?
- Не знаю.
- Вот и я говорю, - балбес.
- Эй!
- Что?
- Ничего.
- Вот-вот.
Пауза.
- И что теперь делать?
- Оставайся. Я серьезно. Здесь вечность – один миг, а один миг – Вечность.
- А что будет с моей семье?
- А что с ней должно быть?
- Ну… не знаю, я не думал.
- А ты подумай!
- Это ведь нехорошо. – протягиваешь ты, немного неуверенно.
- Что не хорошо?
- То, что я здесь остаюсь.
- Почему?
- Ну… это ведь Сон, и…
- Ты спятил?! Да они все мечтают сюда попасть! Это же Рай! – Марк выглядел до крайности возмущенным.
- Рай? Это?
- Ну да, а ты что думал?
- Эм… А где праведники? Святые? Апостол Петр?
- Ты что, правда думал, что в Раю ходят какие-то сектанты в белых одеждах, зачитывающих наизусть отрывки из Священного писания? – Марк смотрит на тебя с недоверием, как обычно смотрят на душевнобольного.
- Ну… А разве нет?
- И где ты здесь видишь хоть одного такого?
- Нигде.
- Вывод?
- Это еще не вывод!
Марк смеется:
- Верно! Это еще не вывод!
- Так они есть?
- Кто?
- Святые и праведники?
- Почем я знаю?
- Марк!
- Что? Есть конечно! Ты с некоторыми даже знаком.
- Я? С кем это?
- А помнишь мальчик приходил, воинственный такой?
- Помню, ну и?
- Георгий это.
- Да?
- Да. А ты что интересно себе думал, что он и в Раю на коне и в доспехах?
- Э… Эй, подожди, так он тоже ангел?
- Нет. Это служба на добровольных началах.
- А как же тогда…
- Что?
- Ну… нимбы, крылья и прочее?
- Подумай! Какие нимбы? Зачем? Думаешь очень весело таскать на голове адронный коллайдер? А крылья – я вот дрозд, устраивает?
- Устраивает, но непонятно.
- О, синие еноты! Почему тебе вечно все непонятно? И вообще, с какой стати я тебе все это рассказываю сейчас? Ты проснешься, вспомнишь и что? Здравствуйте, приехали – еще одна секта? Религиозные войны, реконкиста, крестовые походы и пошло, поехало?
- Нет!
- Тогда оставайся!
- Я… Это не правильно!
- А что тогда правильно? Слушай, ты уж реши, чего ты хочешь? Что у тебя там правильно, что неправильно!
- А какой Ад?
- Никакой.
- В смысле?
- В прямом.
- Ты можешь нормально отвечать?
- Могу, но кому это нужно?
- Мне.
- Тебе это не нужно. Ты просто к этому еще не пришел.
- Он хотя бы есть?
- Относительно. Это так не объяснишь.
- Объясни как-нибудь по-другому.
- Не могу. Я сам не знаю, ад для каждого свой, как и рай. Например я увижу не то же самое, что увидишь ты. Поэтому какой ад я не знаю, а показания грешников сильно разнятся. Кто-то говорит, что он розовый. Кто-то говорит, что он из капусты и трупов. Даже не знаю, кому верить.
Тут ты молчишь и смущаешься еще больше, но, подсобрав силу духа в кулак:
- Марк, а какой Он?
- А ты разве не знаешь?
- Нет.
- И что ты тогда здесь делаешь?
- Сам не знаю.
- А, точно. Я и забыл, какой ты балбес.
Ты даже не обижаешься. Слишком это важный вопрос, да и на Марка обижаться - глупо.
- Эй, стой! Ты же сказал, что знаешь его! - рыжий аж подскачил.
- Разве? Не помню, чтобы я такое говорил. - говоришь ты, одновременно с этим лихорадочно пытаясь вспомнить, говорил ли ты что-то подобное.
- Ну как же! - возмутился ангел, - вспоминай: я спросил, знаешь ли ты или только думаешь, что знаешь, и ты ответил, что знаешь. Вспомнил?
- Эм... Нет...
Марк со всей силы ударил себя рукой по лицу:
- Да... И это вот - венец Божественного замысла... Люди, вы иногда такие люди, что сил нет! Вот, полюбуйся, я из-за тебя перо потерял.
- Из-за меня?!
- А ты видишь здесь какого-нибудь другого тебя?! Все, хватит трепаться! Ты согласен или нет?
- Ты не ответил на мой вопрос.
- А ты - на мой. - Марк прищурился.
- Сначала ты.
- Нет. Если ты откажешься, получится, что я выболтал все секреты смертному, а это черевато. Так как?
- Я... Прости... Я не могу...
Марк сделался очень серьезен:
- Почему-то, я так и думал. Ну конечно! Куда тебе понять? Понять всю редкость, весь Сон! Нет, вот скажи мне, охота тебе? Каждый день одно и тоже, не жизнь, а мука!
- Ты просто не понимаешь. Дело не во мне... Дело в моей дочери, в сыне. Понимаешь, я не могу их бросить, я им нужен, и... Даже когда все очень плохо, я знаю, они у меня есть, и от этого мне становится тепло и легко. Я люблю их. И не могу так просто исчезнуть. Это нечестно и неправильно!
Марк задумчиво смотрит на тебя своими серыми глазами.Молчащим он выглядит старше. Хотя, может он и на самом деле старше, кто знает.
- А говорил, что не знаешь Его. Что не встречал. Удивительно невнимательный ты человек. -
- Я, да...
Рыжий вдруг становится очень делови. Он смотрит на тебя, будто заключает контракт со старым, проверенным партнером:
- Ладно, раз уж так, то давай, иди. Если не забудешь дорогу сюда - увидимся! Детям мой пламенный привет.
- Если я вернусь, как я тебя узнаю?
- Здесь только один фиолетовый дрозд.
- А, ну, хорошо тогда.
Ты замираешь, думая, как же уйти из Сна.
- Эй! - окликает тебя Марк, - Ты тогда возвращайся, мы с тобой все переиграем. Чтобы все было, как полагается. Если хочешь, можешь ниб захватить. И шахматы, шахматы не забудь!!! И еще, ты обещал, я подожду, но ты обещал, смотри - вернись!
Марк смотрит на тебя как коршун на кролика. Он весь подался вперед, гипнотизирую тебя взглядом, и взгляд его говорит "Ты обещал. Не забудь!" Тебе становится весело и лекго, и еще, совсем немножечко грустно.
Ты киваешь:
- Обязательно!
И просыпаешься в собственной постели...
Этап: шаг-шаг, взлет – полет.
читать дальшеЧеловек, скажи, ты когда-нибудь задумывался: куда ты идешь? Что заставляет тебя идти по некому неизвестному маршруту, не задавая вопросов, счастливо выдумывая себе цели? Неужели ты даже ребенком мечтал об этом?
Утро. Кофе. Бутерброды с сыром, может, с колбасой. Гундеж новостой передачи: «Год назад был убит…» Уже с утра замотанный вид супруги; дети, не желающие есть подгоревшую кашу; собака, требующая законную прогулку; кот, нассавший в ботинок; машина с барахлящим двигателем; уроды на дороге; коллеги – люди, делающие подчеркнуто-озабоченные лица; кипа бумаг, оставшаяся непроверенной с вечера пятницы и теперь взирающая на тебя с укором, хотя у нее нет глаз.
До обеда. Работа. Звонок жены: «Нэнси отравилась, забери ее из школы. Да, вечером едем к моей маме, ты помнишь? Нет, милый, сегодня, я думаю, не получится… Да, голова болит с самого утра, да к тому же – столько дел, столько дел.»
Отпроситься у начальства, постоять в пробке, увидеть лукаво улыбающуюся дочь, забрать счета из почтового ящика, постоять в пробке, вернуться на работу.
Обед. Выпадает из памяти. Злой как черт.
Оставшееся время до конца рабочего дня. Усталость, апатия. Отсчитывание десятых долей секунды до конца этой каторги. Перекур с товарищами. Пара плоских шуток. Жалобы на жизнь. Резиновая улыбка бухгалтерши из соседнего отдела. Она тебе не интересна. Совсем. Но так принято и ты ей улыбаешься, может, даже подмигнешь.
Ты бы завел себе любовницу. Так многие делают. Но ты ее не заведешь. За ней нужно ухаживать, хотя бы разговаривать, хотя бы тратить шесть часов в неделю, хотя бы пять. И это кажется тебе непосильно платой за сомнительное удовольствие – покувыркаться в койке с женщиной, лицо которой ты не в состоянии вспомнить. Чудо - если не забудешь, как ее зовут.
По той же причине ты едешь к теще, как на каторгу.
Нет, у тебя нет с ней войны «Зять vs Тещи». Ты просто не хочешь тратить три с половиной часа на прослушивание разговора матери и дочери. Разговор всегда один и тот же:
«- Как дела?
- Да нормально все, вот Нэнси приболела немного. Осень, авитаминоз у всех.
- Авитаминоз, это да. Вот, например, у соседки у моей аллергия на холод, а сейчас похолодало, так на нее страшно смотреть! Ой, чуть было не забыла! Я тебе крем для кожи купила… и колготки…»
Тут твоя жена на четверть мгновения замрет, заставляя лицо принять счастливо-благодарное выражение. Прощебечет: «Ой, спасибо, мамочка!» Вы поужинаете подгоревшим пирогом, раскланяетесь, разулыбаетесь, обниметесь – без этого и прощание – не прощание, помашите на прощание ручкой, скажете хором: «Спасибо, все было очень вкусно!», жена добавит благодарность за колготки. Вы сядете в машину и поплететесь по пробкам домой. Тут благодарная дочь обязательно скажет, как ее все это достало, как ей надоело, как бы ей хотелось уехать на край света, но дочерний долг не позволяет.
Ты не будешь слушать этот бред, нырнешь в обмелевшую заводь собственной души, будешь безжалостно вытащен оттуда, отчитан, секса на вечер не предвидится.
Домой идти не хочется. Но ты идешь. По привычке садишься на диван, включаешь телевизор: вечерние новости ничуть не лучше утренних. Жена на кухне болтает с кем-то по телефону. Наверное, в общих чертах ваша гамма чувств совпадает, но тебе лень об этом думать. Лень искать оправдания и оправдывать. Собака кажется кем угодно, только не лучшим другом человека. На улице моросящий дождь, и ты быстро тащишь несчастное животное на поводке по периметру квартала.
Возвращаешься, дома все отходят ко сну. Дочь больше не улыбается и выглядит расстроенной, пристыженной, а в глазах стоит обида на весь род человеческий и в первую очередь – на мать.
Ночью, лежа без сна на продавленном матрасе, ты столкнешься с ежедневным выбором: окунуться в свой мир, или, тихо вздохнув, подумать: «Это спокойная жизнь. У меня есть все, что нужно для счастья. Я счастлив. Я всегда этого хотел.» Закроешь глаза и провалишься в темную муть сновидений занятого человека.
Так вот, ответь, ты всегда этого хотел? Вот этого вот? А мне казалось, ты хотел быть подводником, летчиком и, трагически погибшим в бою, пиратом.
Может быть, ты тоже об этом подумал. Потому что этой ночью ты не отгородился от себя самого пошленьким мотивчиком семейного счастья.
Ты с удивлением заметишь рифму собственных мыслей, поразившись ей, незаметно для себя окажешься в тихом лесистом уголке. Ты когда-то придумал его, будучи шестилетним ребенком. Здесь ты играл в своих детских снах. Рос быстро, за один сон на несколько десятилетий. Твоя жизнь здесь была насыщена, каждый раз – заново. Иногда она повторялась, чаще – была совершенно другой. В эти твои сны иногда приходили животные, или дети, такие же как ты. Во сне никогда не знаешь, кто пересечет твою тропу.
И вот ты снова здесь. Хвойный лес, о берег тихо плещутся соленые волны. Здесь по-прежнему законы физики действуют избирательно, а воздух играет какую-то свою, небесную музыку. Это странно, быть здесь снова. Странно видеть, что море обмелело, что от многих могучих деревьев остались только пеньки. Как напоминание о чем-то, о чем не принято говорить вслух. В джинсовой куртке пачка сигарет и зажигалка. Ты садишься у самого края воды и закуриваешь. Но пепел не осыпается, а просто исчезает. Как и пачка, зажигалка, как и сама сигарета. Твои руки становятся прозрачными. Джинсовую куртку все еще видно, ан! Нет! Все, исчезла. Ты сам исчез. Растворился в густом воздухе собственного сна. В детстве ты всегда этого боялся. Но отказаться от «растворимости» не мог. Слишком захватывающее чувство. Блаженство.
Теперь тебе стыдно перед этим лесом. Он дал тебе все. Он воплотил все твои мечты, а что взамен? Каждый раз, когда тебе особенно плохо ты вырубаешь здесь очередное волшебное дерево, а новые никогда не вырастают. Ты выпариваешь воду, а ведь она поет! Слышишь? Наклонись к ней поближе… Ближе! Ты слышишь? Теперь ты слышишь? Она поет тебе о тебе же самом. О том ребенке, что не имел понятия о течениях и глобальном потеплении, для которого Океан был сном, а сон – океаном, ты помнишь это?
Тебе хочется, чтобы здесь, как и прежде забурлила жизнь. Чтобы ели вновь плотным кольцом окружили прозрачную водную гладь, а на самом дне лежал поросший водорослями остов старой варяжской ладьи.
«Что же я должен сделать?» - ты бы спросил это вслух, но сон лишил тебя голоса, как раньше лишил тела. Теперь ты просто его часть. Не самая лучшая часть, надо заметить.
Чувство вины… Кто бы мог подумать, что оно появится здесь? В самом счастливом для тебя месте?
Ты рывком поднимаешься с влажной земли, оскальзываешься, чуть не падаешь, помогаешь себе удержаться двумя руками и чувствуешь изумрудно-зеленую траву под пальцами, а еще – влажную, прелую землю.
Это – рукопожатие Сна. И от него из груди вышибает весь воздух. Между ребрами какой-то космически-холодный вакуум, полный почему-то морской воды. И тут ты узнаешь то, что скрывало от тебя мироздание – дышать не обязательно. Как оказалось – можно и вовсе не дышать. Главное, чтобы Сон держал тебя за руки, а между ребер был космический вакуум, полный воды.
Становится так весело, как не было еще никогда. Хочется бегать, смеяться, нет – хохотать во весь голос, стать меньше, легче, быстрее. Прыгать, карабкаться по толстым веткам вверх, к звездам. В твоем сне звезды не белые точки в темной материи Вселенной, а бегающие, светящиеся водомерки, скользящие по темной небесной воде.
Ты забираешься на самую верхушку старой ели и тянешь ставшую видимой руку к этим водоплавающим звездочкам, как вдруг рядом, прямо в воздухе приземляется фиолетовый дрозд. Ты широко раскрываешь от удивления глаза, часто моргаешь, а словарный запас сокращается до восторженного: «Ух ты… Круто!»
А дрозд меж тем все также сидящий в воздухе, оборачивается рыжим мальчиком лет восьми, с грустными серыми глазами и россыпью веснушек по всему лицу.
- Хорошо что ты пришел. – говорит он тебе.
- Как же я мог не прийти?
- Не знаю. Но ведь не приходил же!
Ты молчишь. Все это верно, и тебе стыдно, что этот паренек тебя ждал, пока ты занимался невесть чем в сером, однообразном мире, наполненном стабильной, счастливой жизнью.
- А ты чего хотел-то? – спрашиваешь ты у своего нового знакомого.
- Да так, ничего… Просто поиграть. Я, кстати, Марк. – мальчик улыбается широкой приветливой улыбкой и тянет к тебе загорелую пятерню.
- Очень приятно. – теперь ты совсем смущаешься, неловко бормочешь свое имя и спрашиваешь: «Как дела?»
- Как у кота, только у дрозда. – отвечает Марк и ты замечаешь несколько не исчезнувших фиолетовых перышков. – Ну и что ты тут расселся? Побежали купаться!
Воздух, отделявший тебя от неба – совсем даже не воздух, а прекрасная дорога, а небо – не небо, а пруд с красивыми камушками на дне.
Марк бежит зазывно поглядывая в твою сторону. Ты очень хочешь к нему присоединиться, но что-то не дает. Отвлекает и беспокоит.
- Ну чего ты там? – недовольно спрашивает Марк.
- Ничего… Прости Марк, я не могу. Мне пора возвращаться.
В ответ на это рыжий неожиданно разозлился:
- Знаешь что? Ты думаешь, это так просто? Являешься сюда, когда хочешь, вырубаешь Сон! А кто будет восстанавливать? А? Что у тебя там такого, в этом твоем Несне, что туда нужно возвращаться?! Что?
- Там…Там… - начинаешь ты.
- Заткнись, ради Созвездий! Нет у тебя там ничего! – Марк вспархивает куда-то вверх и теперь смотрит на тебя сверху вниз, - Раньше лес рос. Он оживал с твоим приходом! А теперь… Пеньки! Ты видишь? А вода! Море высыхает! А ты продолжаешь являться сюда, брать, что вздумается, а потом сваливаешь! Как попрошайка! Как вор!...
- Эй! Подожди! Это ведь мой Сон…
- Нет! Сон не может быть чьим-то, идиот!
- Сам такой!
Марк не обижается. Напротив, он спускается до твоего уровня и улыбается:
- Не, я - дрозд.
- Как это?
- А ты разве не видишь?
- Вижу… Мало ли, что я вижу! Я не понимаю!
- А зачем понимать-то? – Марк усаживается на еловую ветку, подбирая ноги на манер воробья.
- Ну… все надо понимать. – неуверенно отвечаешь ты.
- Да-а-а. То-то я погляжу, у тебя это отлично выходит.
- А разве нет?
- Хочешь поспорить?
- Хочу.
- Пожалуйста! Зачем ты живешь?
- У меня семья: дети, жена, собака…
- Нет, это не причина. Это дополнительные проблемы, тобою же и придуманные. Дальше.
- У меня работа…
- Чушь!
- Ты не даешь мне сказать!
- Ты говоришь ерунду!
- Скажи сам, раз такой умный.
- Без проблем. Ты понятия не имеешь, зачем живешь. А все, что ты перечислил – жалкие потуги разнообразить свой путь. Сначала это работало, теперь загнало тебя в тупик. Скажешь нет? Я так и думал. Ты идешь, нет, ты ползешь по этому своему существованию, как по этапу, обряжен в какие-то тряпки, иссушаешь сам себя, а все ради чего? Чтобы прийти к какому-то неясному концу? Не грустно?
- Так все делают.
- Мы сейчас не про всех, мы конкретно про тебя. Почему ты не хочешь остаться?
- Я не могу их бросить…
- А презирать ты их можешь? А срываться на них ты можешь? А думать: «За что мне все это?» ты можешь? М? Интересно как получается…
- Нет… я же не только так… Ты все утрируешь!
- А как тогда?
- Я их люблю…
- Ты хоть знаешь, что это такое: «Люблю»?
- Эм… Да. Да, я думаю…
- Думаешь или знаешь?
- Знаю.
- Какие же вы люди все-таки идиоты. Страшно подумать. Да что там подумать, страшно сказать! И это – венец творения! Мда…. Дела.
- Да что не так-то?
- Да дурак ты, вот что не так. Я тебе предлагаю то, что вообще-то никому не предлагается. Я тебе говорю: останься здесь, стань ангелом. А что ты мне отвечаешь? «Нет, у меня работа!» И как это называется?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю.
Ты смотришь на вмиг погрустневшего Марка, тщетно пытаясь осознать, что происходит.
- А ты, значит, ангел? – спрашиваешь ты.
- Нет, я аномалия рода пернатых! Конечно, я ангел, кто же еще?
- Что-то ты не особо похож на символ просветления.
- Ну извините, Ваше Высочество, какой есть.
- А как ты им стал? Тоже предложили?
- Нет, я сам остался.
- А так разве можно.
- А разве нет?
- Не знаю.
- Вот и я говорю, - балбес.
- Эй!
- Что?
- Ничего.
- Вот-вот.
Пауза.
- И что теперь делать?
- Оставайся. Я серьезно. Здесь вечность – один миг, а один миг – Вечность.
- А что будет с моей семье?
- А что с ней должно быть?
- Ну… не знаю, я не думал.
- А ты подумай!
- Это ведь нехорошо. – протягиваешь ты, немного неуверенно.
- Что не хорошо?
- То, что я здесь остаюсь.
- Почему?
- Ну… это ведь Сон, и…
- Ты спятил?! Да они все мечтают сюда попасть! Это же Рай! – Марк выглядел до крайности возмущенным.
- Рай? Это?
- Ну да, а ты что думал?
- Эм… А где праведники? Святые? Апостол Петр?
- Ты что, правда думал, что в Раю ходят какие-то сектанты в белых одеждах, зачитывающих наизусть отрывки из Священного писания? – Марк смотрит на тебя с недоверием, как обычно смотрят на душевнобольного.
- Ну… А разве нет?
- И где ты здесь видишь хоть одного такого?
- Нигде.
- Вывод?
- Это еще не вывод!
Марк смеется:
- Верно! Это еще не вывод!
- Так они есть?
- Кто?
- Святые и праведники?
- Почем я знаю?
- Марк!
- Что? Есть конечно! Ты с некоторыми даже знаком.
- Я? С кем это?
- А помнишь мальчик приходил, воинственный такой?
- Помню, ну и?
- Георгий это.
- Да?
- Да. А ты что интересно себе думал, что он и в Раю на коне и в доспехах?
- Э… Эй, подожди, так он тоже ангел?
- Нет. Это служба на добровольных началах.
- А как же тогда…
- Что?
- Ну… нимбы, крылья и прочее?
- Подумай! Какие нимбы? Зачем? Думаешь очень весело таскать на голове адронный коллайдер? А крылья – я вот дрозд, устраивает?
- Устраивает, но непонятно.
- О, синие еноты! Почему тебе вечно все непонятно? И вообще, с какой стати я тебе все это рассказываю сейчас? Ты проснешься, вспомнишь и что? Здравствуйте, приехали – еще одна секта? Религиозные войны, реконкиста, крестовые походы и пошло, поехало?
- Нет!
- Тогда оставайся!
- Я… Это не правильно!
- А что тогда правильно? Слушай, ты уж реши, чего ты хочешь? Что у тебя там правильно, что неправильно!
- А какой Ад?
- Никакой.
- В смысле?
- В прямом.
- Ты можешь нормально отвечать?
- Могу, но кому это нужно?
- Мне.
- Тебе это не нужно. Ты просто к этому еще не пришел.
- Он хотя бы есть?
- Относительно. Это так не объяснишь.
- Объясни как-нибудь по-другому.
- Не могу. Я сам не знаю, ад для каждого свой, как и рай. Например я увижу не то же самое, что увидишь ты. Поэтому какой ад я не знаю, а показания грешников сильно разнятся. Кто-то говорит, что он розовый. Кто-то говорит, что он из капусты и трупов. Даже не знаю, кому верить.
Тут ты молчишь и смущаешься еще больше, но, подсобрав силу духа в кулак:
- Марк, а какой Он?
- А ты разве не знаешь?
- Нет.
- И что ты тогда здесь делаешь?
- Сам не знаю.
- А, точно. Я и забыл, какой ты балбес.
Ты даже не обижаешься. Слишком это важный вопрос, да и на Марка обижаться - глупо.
- Эй, стой! Ты же сказал, что знаешь его! - рыжий аж подскачил.
- Разве? Не помню, чтобы я такое говорил. - говоришь ты, одновременно с этим лихорадочно пытаясь вспомнить, говорил ли ты что-то подобное.
- Ну как же! - возмутился ангел, - вспоминай: я спросил, знаешь ли ты или только думаешь, что знаешь, и ты ответил, что знаешь. Вспомнил?
- Эм... Нет...
Марк со всей силы ударил себя рукой по лицу:
- Да... И это вот - венец Божественного замысла... Люди, вы иногда такие люди, что сил нет! Вот, полюбуйся, я из-за тебя перо потерял.
- Из-за меня?!
- А ты видишь здесь какого-нибудь другого тебя?! Все, хватит трепаться! Ты согласен или нет?
- Ты не ответил на мой вопрос.
- А ты - на мой. - Марк прищурился.
- Сначала ты.
- Нет. Если ты откажешься, получится, что я выболтал все секреты смертному, а это черевато. Так как?
- Я... Прости... Я не могу...
Марк сделался очень серьезен:
- Почему-то, я так и думал. Ну конечно! Куда тебе понять? Понять всю редкость, весь Сон! Нет, вот скажи мне, охота тебе? Каждый день одно и тоже, не жизнь, а мука!
- Ты просто не понимаешь. Дело не во мне... Дело в моей дочери, в сыне. Понимаешь, я не могу их бросить, я им нужен, и... Даже когда все очень плохо, я знаю, они у меня есть, и от этого мне становится тепло и легко. Я люблю их. И не могу так просто исчезнуть. Это нечестно и неправильно!
Марк задумчиво смотрит на тебя своими серыми глазами.Молчащим он выглядит старше. Хотя, может он и на самом деле старше, кто знает.
- А говорил, что не знаешь Его. Что не встречал. Удивительно невнимательный ты человек. -
- Я, да...
Рыжий вдруг становится очень делови. Он смотрит на тебя, будто заключает контракт со старым, проверенным партнером:
- Ладно, раз уж так, то давай, иди. Если не забудешь дорогу сюда - увидимся! Детям мой пламенный привет.
- Если я вернусь, как я тебя узнаю?
- Здесь только один фиолетовый дрозд.
- А, ну, хорошо тогда.
Ты замираешь, думая, как же уйти из Сна.
- Эй! - окликает тебя Марк, - Ты тогда возвращайся, мы с тобой все переиграем. Чтобы все было, как полагается. Если хочешь, можешь ниб захватить. И шахматы, шахматы не забудь!!! И еще, ты обещал, я подожду, но ты обещал, смотри - вернись!
Марк смотрит на тебя как коршун на кролика. Он весь подался вперед, гипнотизирую тебя взглядом, и взгляд его говорит "Ты обещал. Не забудь!" Тебе становится весело и лекго, и еще, совсем немножечко грустно.
Ты киваешь:
- Обязательно!
И просыпаешься в собственной постели...
@темы: Неожиданное творчество
-
-
22.10.2012 в 14:16Научиться бы летать... заново)
-
-
22.10.2012 в 15:31-
-
23.10.2012 в 08:57- А презирать ты их можешь? А срываться на них ты можешь? А думать: «За что мне все это?» ты можешь? М? Интересно как получается…
- Нет… я же не только так… Ты все утрируешь!
- А как тогда?
- Я их люблю…
- Ты хоть знаешь, что это такое: «Люблю»?
- Эм… Да. Да, я думаю…
- Думаешь или знаешь?
вот это вот пробрало до костей, жизненно...
и про Ад очень сильный отрывок.
-
-
23.10.2012 в 15:05-
-
24.10.2012 в 08:55