Преподаю язык Атлантиды
Собачья история.
читать дальшеЯ, возможно, не был хорошей собакой. Даже совсем не был. Я не был привязан к месту, не прислушивался к звукам незнакомых шагов, чтобы через минут вцепится неприятелю в ногу.
Я не был настоящим сторожевым псом.
Но я никогда не стремился им быть.
Я всегда думал, что мы друзья. Я и моя хозяйка. Она – опрятная старушка, от которой всегда пахнет печеным тестом и духами. Я – пес неизвестной породы, про родословную которого все со знанием дела говорят: «Бабка согрешила с доберманом. И с гончей. И еще с кем-нибудь.»
Я всегда думал, что мы друзья.
С первого своего дня жизнь меня не слишком баловала. Я не жалуюсь, да и на что жаловаться? Я почти ничего уже не помню.
А потом появились какие-то дети. Много визжащих, шумящих человеческих щенков. Они играли со мной и моими братьями, а потом принесли пару котлет.
Эти же дети на следующее утро отнесли меня моей хозяйке. Без всяких корзинок и красивых лент. Просто принесли и сказали: «Возьмите. Ну пожа-а-а-луйста!»
И она взяла.
Дала мне имя, конуру, обед. Отвезла к ветеринару, купила ошейник и разрешила гулять в саду.
Я был глупым щенком, и этот сад казался мне бесконечным. Газон пружинил под лапами и приятно колол подушечки.
Со мной играли, меня кормили, ласкали. И никто не скажет, что я был неблагодарен. Моя хозяйка была мне другом. Самым верным. Самым лучшим. Она была вожаком.
Пока я был щенком, она ругала меня, но всегда сама умилялась моим шалостям. А я, будто бы зная, где конец ее терпения, всегда играл на тоненького. Но я никогда не обижал ее.
Мы были счастливы, по крайней мере, мне так казалось.
Потом пришла зима. Это была первая зима в моей короткой жизни, мороз стоял лютый, а я совсем не знал, что нужно делать.
Тогда пришел хозяин и забрал меня в дом.
Хозяин всегда казался мне удивительным человеком. Я никогда не мог сказать, сердится он на меня или нет. Я даже не знаю, любил ли он меня.
Но думаю, что любил.
Во всяком случае, именно хозяин отстоял мое право зимовать в доме. Хозяйка почему-то ужасно разозлилась и хотела меня выгнать, но хозяин настоял.
Мне не было страшно остаться на улице, но я не мог понять, что же такого произошло, что я такого сделал, что моя хозяйка, мой друг выгоняет меня.
Но древний собачий инстинкт велит доверять своим хозяевам, и я забыл эту историю. Как и многие другие.
Это странно, ведь говорят, что животные никогда не ошибаются, что мы знаем, кто хороший, а кто плохой, кому стоит верить, а кому – нет.
Видимо на мне природа решила сделать передышку.
Зима прошла, а в мае я впервые оказался на свободе в большом мире. За прошедший год я успел забыть, как он выглядит и теперь с удовольствием заново открывал его для себя. Я узнал, как выглядит петух, будивший весь поселок каждое утро; я узнал, что такое поезд, как выглядит корова, что люди бывают злые и добрые, а некоторые – добрые, но от них резко пахнет спиртом. Что такое спирт я тоже узнал на одной из подобных вылазок.
Тогда-то и начались перемены в моем домашнем мире.
Каждый раз, когда убежав я возвращался, я видел встревоженного хозяина, радостно восклицавшего: «Бим! Вернулся, поршивец! Ну-ну, иди сюда, у меня для тебя есть коеч-то вкусненькое!» и злую, взвинченную хозяйку, кричавшую на меня и лупившую по морде полотенцем. Мне не было больно. Но как и тогда зимой мне было обидно и страшно. Я не мог понять, почему мой друг так ведет себя.
- По-твоему это сторожевой пес?!
- Но ведь он еще щенок, Любочка.
- И что мне теперь, ночь из-за него не спать? Если он не будет охранять дом, то пусть катится на все четыре стороны!
Я был плохим сторожевым псом. Я не кусал приходивших. Я вообще не кусался. Я был ласков и подставлял всем живот. Но я никогда не думал о себе, как о сторожевой собаке. Мне всегда казалось, что мои хозяева друзья мне, а я – их друг. Но если бы я был просто злобным сторожевым псом, то никакая дружба не была бы возможна. В лучшем случае – я был бы все равно, что торшер или ваза.
Никогда я не желал быть для своих хозяев предметом интерьера!
Лето прошло, прошла осень, и снова наступила зима.
Странно чувствовать себя лишним, ненужным, обузой. Странно и стыдно.
Вот почему найдя в заборе дыру я не закопал ее, а стал уходить каждый день.
Один раз я ушел на два дня, а вернувшись встретил упреки и пустую миску. Мой друг отказалась меня кормить.
Но все было бы не так плохо, если бы хозяин не отправился в путешествие. Я помню, как он уезжал: большой, высокий, в шубе и шапке, с чемоданом он сел в машину и уехал в том направлении, по которому я ни разу не ходил.
Хозяйка нервничала, и следующие четыре дня я никуда не уходил, стараясь не причинять ей большего беспокойства.
Но утром пятого дня я увидел, как за забором дети лепят снеговика. Я люблю человеческие забавы и детей. И они меня любят. Называют Умником и Хорошим псом.
И вот я уже пролезаю сквозь свою неприметную дыру в заборе.
Это была замечательная потеха. Я уже давно так не веселился, а ведь собака моего возраста почти что щенок, только выглядит большим. Как многие люди, например.
А потом все дети с родителями пошли на наше поселковое поле. Я увязался с ними.
Никогда в жизни я не делал такой ошибки.
Была ночь, а люди все собирались и собирались. Они шумели, смеялись, весело переговаривались. Кто-то принес с собой еды из дома. Все женщины были нарядно одеты и от них резко пахло духами. Я был не единственным псом, но собаки были, в основном, домашние.
Многих я знал, некоторых видел впервые.
Пока мы обнюхивались и знакомились, люди в нетерпении зашумели.
- Ну когда уже?
- Да! Именно, уже почти двенадцать!
- Долго нам тут мерзнуть еще?
- Салют! Салют! Салют!
И тут в воздухе раздался противный писк, а сразу за ним – грохот и яркий, ослепляющий свет.
Все вокруг грохотало, вспыхивало и пахло людьми, спиртом и порохом. Я, точно обезумев, метался по полю, пока не оказался в лесной полосе. Не знаю, сколько это продолжалось, но люди, как мне кажется, уже успели разойтись.
Следующие два дня потонули в тумане. Не помню, где я был и что делал.
А на третий день я, к собственному удивлению, обнаружил себя сидящим перед родным забором.
Проскользнув в знакомую дырку, я подошел к двери дома и стал скрестись в нее лапами. Кажется, прошли часы прежде чем та открылась, и на порог вышла хозяйка.
- Явился! Ну надо же, пришел! А что пришел-то? А?! Чего пришел? Иди отсюда, псина блохастая! Давай-давай, проваливай! И нечего на меня так смотреть! Что смотришь?! Сам виноват. Все, милый, поезд ушел. Свято место пусто не бывает! Если ты не можешь охранять дом, то я тебя не держу. У меня на твое место кандидат есть. Познакомься вот, Палкан.
Я с ужасом и неверием смотрел на этого маленького, косолапого щенка, который в свои три месяца уже смотрел злобно и недоверчиво, как и полагается настоящему сторожевому псу.
- Посмотрел? А теперь проваливай! Давай-давай! Пшел вон!
И вот теперь я здесь. Где-то здесь. Даже не знаю, где именно.
Я был ей другом.
Но оказалось, главное – быть хорошим псом.
читать дальшеЯ, возможно, не был хорошей собакой. Даже совсем не был. Я не был привязан к месту, не прислушивался к звукам незнакомых шагов, чтобы через минут вцепится неприятелю в ногу.
Я не был настоящим сторожевым псом.
Но я никогда не стремился им быть.
Я всегда думал, что мы друзья. Я и моя хозяйка. Она – опрятная старушка, от которой всегда пахнет печеным тестом и духами. Я – пес неизвестной породы, про родословную которого все со знанием дела говорят: «Бабка согрешила с доберманом. И с гончей. И еще с кем-нибудь.»
Я всегда думал, что мы друзья.
С первого своего дня жизнь меня не слишком баловала. Я не жалуюсь, да и на что жаловаться? Я почти ничего уже не помню.
А потом появились какие-то дети. Много визжащих, шумящих человеческих щенков. Они играли со мной и моими братьями, а потом принесли пару котлет.
Эти же дети на следующее утро отнесли меня моей хозяйке. Без всяких корзинок и красивых лент. Просто принесли и сказали: «Возьмите. Ну пожа-а-а-луйста!»
И она взяла.
Дала мне имя, конуру, обед. Отвезла к ветеринару, купила ошейник и разрешила гулять в саду.
Я был глупым щенком, и этот сад казался мне бесконечным. Газон пружинил под лапами и приятно колол подушечки.
Со мной играли, меня кормили, ласкали. И никто не скажет, что я был неблагодарен. Моя хозяйка была мне другом. Самым верным. Самым лучшим. Она была вожаком.
Пока я был щенком, она ругала меня, но всегда сама умилялась моим шалостям. А я, будто бы зная, где конец ее терпения, всегда играл на тоненького. Но я никогда не обижал ее.
Мы были счастливы, по крайней мере, мне так казалось.
Потом пришла зима. Это была первая зима в моей короткой жизни, мороз стоял лютый, а я совсем не знал, что нужно делать.
Тогда пришел хозяин и забрал меня в дом.
Хозяин всегда казался мне удивительным человеком. Я никогда не мог сказать, сердится он на меня или нет. Я даже не знаю, любил ли он меня.
Но думаю, что любил.
Во всяком случае, именно хозяин отстоял мое право зимовать в доме. Хозяйка почему-то ужасно разозлилась и хотела меня выгнать, но хозяин настоял.
Мне не было страшно остаться на улице, но я не мог понять, что же такого произошло, что я такого сделал, что моя хозяйка, мой друг выгоняет меня.
Но древний собачий инстинкт велит доверять своим хозяевам, и я забыл эту историю. Как и многие другие.
Это странно, ведь говорят, что животные никогда не ошибаются, что мы знаем, кто хороший, а кто плохой, кому стоит верить, а кому – нет.
Видимо на мне природа решила сделать передышку.
Зима прошла, а в мае я впервые оказался на свободе в большом мире. За прошедший год я успел забыть, как он выглядит и теперь с удовольствием заново открывал его для себя. Я узнал, как выглядит петух, будивший весь поселок каждое утро; я узнал, что такое поезд, как выглядит корова, что люди бывают злые и добрые, а некоторые – добрые, но от них резко пахнет спиртом. Что такое спирт я тоже узнал на одной из подобных вылазок.
Тогда-то и начались перемены в моем домашнем мире.
Каждый раз, когда убежав я возвращался, я видел встревоженного хозяина, радостно восклицавшего: «Бим! Вернулся, поршивец! Ну-ну, иди сюда, у меня для тебя есть коеч-то вкусненькое!» и злую, взвинченную хозяйку, кричавшую на меня и лупившую по морде полотенцем. Мне не было больно. Но как и тогда зимой мне было обидно и страшно. Я не мог понять, почему мой друг так ведет себя.
- По-твоему это сторожевой пес?!
- Но ведь он еще щенок, Любочка.
- И что мне теперь, ночь из-за него не спать? Если он не будет охранять дом, то пусть катится на все четыре стороны!
Я был плохим сторожевым псом. Я не кусал приходивших. Я вообще не кусался. Я был ласков и подставлял всем живот. Но я никогда не думал о себе, как о сторожевой собаке. Мне всегда казалось, что мои хозяева друзья мне, а я – их друг. Но если бы я был просто злобным сторожевым псом, то никакая дружба не была бы возможна. В лучшем случае – я был бы все равно, что торшер или ваза.
Никогда я не желал быть для своих хозяев предметом интерьера!
Лето прошло, прошла осень, и снова наступила зима.
Странно чувствовать себя лишним, ненужным, обузой. Странно и стыдно.
Вот почему найдя в заборе дыру я не закопал ее, а стал уходить каждый день.
Один раз я ушел на два дня, а вернувшись встретил упреки и пустую миску. Мой друг отказалась меня кормить.
Но все было бы не так плохо, если бы хозяин не отправился в путешествие. Я помню, как он уезжал: большой, высокий, в шубе и шапке, с чемоданом он сел в машину и уехал в том направлении, по которому я ни разу не ходил.
Хозяйка нервничала, и следующие четыре дня я никуда не уходил, стараясь не причинять ей большего беспокойства.
Но утром пятого дня я увидел, как за забором дети лепят снеговика. Я люблю человеческие забавы и детей. И они меня любят. Называют Умником и Хорошим псом.
И вот я уже пролезаю сквозь свою неприметную дыру в заборе.
Это была замечательная потеха. Я уже давно так не веселился, а ведь собака моего возраста почти что щенок, только выглядит большим. Как многие люди, например.
А потом все дети с родителями пошли на наше поселковое поле. Я увязался с ними.
Никогда в жизни я не делал такой ошибки.
Была ночь, а люди все собирались и собирались. Они шумели, смеялись, весело переговаривались. Кто-то принес с собой еды из дома. Все женщины были нарядно одеты и от них резко пахло духами. Я был не единственным псом, но собаки были, в основном, домашние.
Многих я знал, некоторых видел впервые.
Пока мы обнюхивались и знакомились, люди в нетерпении зашумели.
- Ну когда уже?
- Да! Именно, уже почти двенадцать!
- Долго нам тут мерзнуть еще?
- Салют! Салют! Салют!
И тут в воздухе раздался противный писк, а сразу за ним – грохот и яркий, ослепляющий свет.
Все вокруг грохотало, вспыхивало и пахло людьми, спиртом и порохом. Я, точно обезумев, метался по полю, пока не оказался в лесной полосе. Не знаю, сколько это продолжалось, но люди, как мне кажется, уже успели разойтись.
Следующие два дня потонули в тумане. Не помню, где я был и что делал.
А на третий день я, к собственному удивлению, обнаружил себя сидящим перед родным забором.
Проскользнув в знакомую дырку, я подошел к двери дома и стал скрестись в нее лапами. Кажется, прошли часы прежде чем та открылась, и на порог вышла хозяйка.
- Явился! Ну надо же, пришел! А что пришел-то? А?! Чего пришел? Иди отсюда, псина блохастая! Давай-давай, проваливай! И нечего на меня так смотреть! Что смотришь?! Сам виноват. Все, милый, поезд ушел. Свято место пусто не бывает! Если ты не можешь охранять дом, то я тебя не держу. У меня на твое место кандидат есть. Познакомься вот, Палкан.
Я с ужасом и неверием смотрел на этого маленького, косолапого щенка, который в свои три месяца уже смотрел злобно и недоверчиво, как и полагается настоящему сторожевому псу.
- Посмотрел? А теперь проваливай! Давай-давай! Пшел вон!
И вот теперь я здесь. Где-то здесь. Даже не знаю, где именно.
Я был ей другом.
Но оказалось, главное – быть хорошим псом.
-
-
23.01.2013 в 09:17