Начало.

[Тише, Князь, это я]

С тех пор Луис и Кружка стали вместе приглядывать за звездами.
Ночи напролет они бродили среди галактик, внимательно следя, все ли звезды на своем месте, и если не было хотя бы одной, то начинались поиски, и не прекращались они до тех пор, пока пропавшие звезды не возвращались на свое место. Часто так случалось, что непоседливые светила падали на землю, в таком случае кот обязательно принимался ворчать и ругаться, «Скорее ежи полетят, чем прекратится это безобразие!» - вздыхал он.
Все же упавшую звезду довольно сложно не заметить. Она лежит на земле неподвижно и излучает вокруг себя яркое золотое свечение, от которого все вокруг как по волшебству преображается и становится невыразимо прекрасным, как лес в пору ранней осени. Поэтому поиски «потеряшек» не занимали у Звездных смотрителей много времени. Найденную звезду Кружка прятал в свой большой мешок, который одинаково не любили все звезды во Вселенной; и не сказать, чтобы в нем было плохо, даже наоборот: мешок был всегда чист и пах ромашкой, но звезды – свободолюбивые создания, в неволе они тускнеют и могут совсем погаснуть. Вот почему изумрудный кот никогда не оставлял непослушную звездочку в мешке надолго. Но без мешка никак нельзя вернуть упавшую звезду на небо. Если звезда упала, сама она уже не сможет вновь подняться. Без помощи они пропадут. Но падающие звезды всегда очень горячи, их не унести в руках или лапах, вот Кружка и придумал пользоваться мешком.
Тлеющий огонек упавшей звездочки подталкивали к мешку, закрывали, а открывали уже в межзвездном пространстве, где непоседа чувствовала себя прекрасно, и вернувшаяся звезда, робко выбравшись из своей темницы, начинала светиться ярко-ярко, даже ярче, чем до падения, и счастливая, занимала свое место.
Обычно заботы забирали у Кружки и Звездного пастушка всю ночь, но если находилась свободная минутка, то Луис брал в руки свою белую флейту и принимался наигрывать самые разные мелодии, и то казалось, что это рокочут океанические волны-великаны, то – наоборот, будто где-то в ветвях тихо шепчутся ветер и лесная нимфа.
- Из тебя вышел бы неплохой менестрель, - как-то раз, услышав в мелодии щебет вольных птиц, довольно промурлыкал кот, - Ходил бы по деревням и селам, рассказывал им о своих странствиях, чем плохо?
Луис задумался, и будто давняя грусть проснулась в нем на мгновение от долгого сна, но это было всего лишь мгновение.
- Ну, тогда я никогда бы не встретил тебя, старый прохвост! – засмеялся Звездный пастушок.
Кот в ответ весело махнул хвостом.
Звезды любили Луиса. Когда он играл на своей флейте, вокруг него всегда собиралась стайка любопытных мерцающих звездочек. Они забирались к нему на колени, на плечи и гораздо больше походили на довольных кошек, чем на величественные и мудрые светила. Кружка на это только беззлобно фыркал и подергивал ушами в такт напевам флейты.

Но каждую ночь, перед самым рассветом кот куда-то ненадолго исчезал.
И Луис до поры, до времени об этом не догадывался.
Но однажды, проснувшись в туманности Ориона, Звездный пастушок не обнаружил рядом мерно посапывающего холмика изумрудной шерсти. Луис хотел было пойти искать Кружку, но стоило только ему подняться, как кот тотчас же появился. И его мешок, всегда полный звездной пыли, на этот раз был пуст.
Ничего не сказал пастушок коту, но в следующую ночь, когда до рассвета оставалось еще несколько часов, а все дела уже были сделаны, предложил не возвращаться к звездам сразу, а немного побродить по ночному лесу.
Расположившись у корней старой раскидистой ивы, пастушок вытащил свою флейту и заиграл.
И так давно не слышали на земле музыку, подобную этой, что лес замер, и давно уснувшее в недрах земли волшебство сонно заворочалось, прислушиваясь к диковинной песне.
- От твоей игры все русалки проснутся, и сомы вспомнят, что всегда хотели летать, - усмехнулся кот.
- Данкешн, мон ами! – улыбнувшись, кивнул пастушок и убрал флейту назад в карман плаща.
- Кстати, - продолжил Луис, - давно хотел тебя спросить; что случается с той звездной пылью, что всегда остается в твоем мешке?
- Идет на добрые дела, - просто ответил кот и, подпрыгнув, поймал лапой качающуюся на ветру тонкую веточку ивы.
- На какие такие добрые дела? – улыбаясь, продолжал допытываться пастушок.
- Любопытство – не порок? - хмыкнул изумрудный кот, поигрывая с веткой, но все же решил рассказать Луису, как каждую ночь он возвращается на землю, тайком пробирается в дома, где есть дети, и подкладывает каждому ребенку в нос по щепотке звездной пыли.
- Так они дольше не перестают мечтать, - пояснил кот.
Луис молчал, обдумывая услышанное.
- Это здорово, - наконец сказал он, - Вот только…
- Что? – Кружка уже приготовился услышать какую-нибудь ехидную гадость и был намерен с боем защищать свое дело - даже хвост распушил.
- Если бы я тебе помогал, мы бы успевали вдвое больше, не думаешь? – Луис вновь улыбнулся, и в его глазах будто крошечными звездочками, загорелись искорки озорного лукавства.
Кот на секунду замер, а затем благодарно кивнул.
И если бы не это событие, то возможно, друзья никогда бы не встретили Гвендолин.

А встретили они ее так:

Был на Земле один маленький городок. Городков таких по всему свету – тысячи. Но в этом городке жили особенные люди, любившие порядок больше всего не свете. По их мнению, все должно быть распланировано заранее: опаздывать – нельзя, приходить заранее – неприлично, а если кто-то появлялся без приглашения (совершенно неважно: будь это друг или незнакомец) считалось обязательным указать незваному гостю на дверь, чтобы в следующий раз помнил о приличиях. Когда ребенок вырастал, он показывал родителям листок, называвшийся «План моей сознательной жизни», и если родителей этот план устраивал, то в городке становилось на одного взрослого, добропорядочного жителя больше. «Хороший план – это детальный план!» - говорили старожилы. И если все у всех шло по плану, то горожане были счастливы и поздравляли друг друга: «Прекрасный план!» - говорили они; и наоборот, стоило только случиться чему-то неожиданному, как все тотчас же начинали говорить о старых добрых временах, когда ничего внезапного случиться просто не могло.

И конечно же, в любом деле можно быть лучшим. Так одна семья в городке прославилась тем, что была лучшей по части планирования: у каждого из них был составлен подробнейший план на двадцать лет вперед, включающий разнообразное меню на каждый месяц года, покупку салфеток, стирку штор и количество приборов в чайном сервизе.
И надо же было так случиться, чтобы в самой добросовестной семье родился ребенок, категорически не признававший никаких расписаний.

Этим ребенком и была Гвендолин.
И по ее мнению, неожиданности – это прекрасно.
Вот, к примеру, идешь ты осенью по парку, просто так идешь, потому что проходил мимо и подумал: «А не прогуляться ли мне по этому огромному парку?», а тут на веточке старого клена, в окружении огненных листьев, ты видишь красного-прекрасного кардинала. И что же может быть прекраснее, чем в осеннем парке любоваться красным-прекрасным кардиналом? На это не жаль потратить сколь угодно времени.
- Как можно выделить время для такого? – сердито спросила Гвендолин папу, - И как это записать в план? Восемь минут на любование живым кардиналом?! А если я и любоваться-то начну на пятой минуте, что же мне тогда, мельком посмотреть и бежать есть эти бабушкины тефтели? И вообще, тефтели я не люблю! Ясно?! Не Лю-Блю!!! Невозможно любить то, что ешь каждую среду и пятницу весь год, всю жизнь!
Для таких порядочных людей, как родители Гвендолин, у каждого из которых был составлен план на ближайшие два десятка лет, такие разговоры были сущим огорчением.
Кроме того, у Гвендолин на все было свое мнение. Начав заплетать косички, она могла решить, что две косички – это скучно, и превращала аккуратную прическу в воронье гнездо из кос, хвостов, распущенных волос и ленточек. Гвен была уверена, что все хорошее – плод случайных радостей, а никакой план до случайной радости довести не мог.
И вообще, родители Гвендолин не знали с ней покоя. Мама постоянно жаловалась папе: «Она совсем не умеет планировать свое время! Так же нельзя!»
- Конечно, нельзя, - соглашался папа.
- Но что же делать? – горестно спрашивала мама и отправлялась мыть посуду (ведь она была ответственным человеком, и ей совершенно некогда было размышлять над посторонними вопросами, когда наступало время мытья посуды).
Папа никогда не думал над вопросом «Что же делать?», он был деловым человеком, а деловые люди не думают о прочем, когда наступает время читать вечернюю газету.

Так Гвендолин и росла, по возможности стараясь ничего не планировать. А если планы вторгались в течение жизни, то девочка всегда старалась нарядиться как можно пестрее.
- Я читала про древних людей. У каждого был тотем и талисманы, они защищали от злых духов! – говорила девочка, вешая на себя очередное ожерелье из медной проволоки, найденной днем ранее на заднем дворе.
В свою комнату Гвен принесла цветы в горшках со всего дома, повесила на них новогодние игрушки и гирлянду, расставила по углам маленькие цветные стеклышки и карманные зеркала, и оборудовав все, что нужно для леса фей. За лесом этим Гвендолин иногда наблюдала по вечерам. Лежа под одеялом, девочка притворялась спящей, чтобы феи не испугались и не исчезли, но каждый раз волшебные создания меняли свой облик, и невозможно было предугадать, какими они будут завтра. Они могли явиться и маленькими крылатыми созданиями, и притвориться самыми простыми предметами: катушкой ниток, английской булавкой или шелковой лентой для волос.
Так что Гвендолин оставалось только гадать и терпеливо ждать, когда же феи сочтут ее достаточно крепко спящей, чтобы появиться. Самым сложным было не заснуть, наблюдая, как мигают разноцветные огоньки гирлянды.

А как-то в холодные осенние месяцы девочка нашла в закутке под крыльцом ворону со сломанным крылом. Гвен не могла просто взять и бросить бедняжку и смастерила ей надежное укрытие от дождя и ветра из картонной коробки и неизвестно откуда взявшихся деревяшек. Вместе с жилищем птица получила имя Печенье. Каждый день Гвендолин приходила кормить Печенье и с удивлением наблюдала, как она пугливо подбегает, быстро хватает с ладони хлеб, потом также быстро возвращается в свое убежище, заталкивает хлебные крошки в щели и трещинки в стене, прикрывает их листьями, для верности придавливая веточкой, и только потом спокойно подходит к Гвен, глухо каркая, будто говоря: «Спасибо», и с молчаливым достоинством, не торопясь, возвращается в свое гнездо.
За то время, что Печенье жила под наблюдением девочки, Гвендолин перетаскала из дома весь хлеб до последней крошки, даже папа как-то раз удивился:
- А что же это, у нас весь хлеб в доме кончился?
Гвен только плечами пожала и убежала прилаживать картонные скалы для волшебного леса.

В день, когда все окончательно перевернулось с ног на голову, Гвендолин проснулась на год старше.
День рождения – важное событие для любого, но для жителей маленького городка, больше всего на свете ценящих порядок, этот день был в первую очередь согласовын с планом.
Каждый горожанин в свой День рождения бережно разворачивал свой прежний план и сверял с ним свои действия, а если план подходил к концу, то именинник, с приличествующей моменту торжественностью, садился писать новый план.
И для Гвендолин настал день Первого Плана.
Мама разбудила Гвендолин утром, ровно в шесть тридцать пять утра, как и было запланировано, не слушая возражений, нарядила девочку в новое серое платьице, а длинные, пшеничного цвета, волосы убрала в две толстые косы.
На праздник собралась вся многочисленная родня. Дедушки и бабушки, сестры дедушек и бабушек, дети сестер дедушек и бабушек, все дети самих дедушек и бабушек, даже дети детей дедушек и бабушек и дети детей сестер дедушек и бабушек приехали по такому случаю в дом, где жила Гвендолин с мамой и папой.
Тик-так, тик-так.
Четверо часов одинаково тикали в гостиной, где за большим столом перед родителями сидела Гвен и вот уже с полчаса сверлила взглядом белый лист бумаги, который по общему замыслу должен был превратиться в ее Первый План.
- То есть, мне и радоваться по расписанию? – угрюмо уточнила она, покусывая кончик карандаша.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Мама подумала, что затея не выгорит.
- Ну что ты, милая! – по плану мама все делала настолько дружелюбно, насколько только могла, - Радоваться можно в любое время, главное, чтобы это не мешало тебе заниматься запланированными делами.
- Но это будет мешать, - Гвен решила все прояснить немедленно, и в глубине души была настроена ни под каким предлогом не уступать ни минуты радостных случайностей.
- Тогда… - начал было папа, но, честно говоря, он понятия не имел, что же тогда? Но давным-давно папа с мамой запланировали, что последнее слово в спорах всегда за папой.
- И что тогда?! Ничего! – Гвендолин скорчила рожицу, - Не буду я писать ваш дурацкий план! Слышите? Не буду!
Гвен постучала пальцами по столу.
- Милая, но ведь сегодня твой день рождения! Дети всегда пишут планы на ближайший год в свой день рождения! – мама не отчаивалась и подтолкнула к дочери лист бумаги.
Гвендолин с минуту смотрела на белый лист, а затем резко дернула его на себя, разорвала надвое, потом еще и еще, пока от листа не остались одни ошметки.
- Что ты делаешь?! – в ужасе закричал папа, в уме он уже подсчитал, что бумага в этом месяце расходуется явно не по плану.
- У меня сегодня День рождения! – плача, выкрикнула Гвен, - А вы говорите мне одни гадости! Планируй, планируй, планируй!!! Вы меня даже не поздравили!
И, вскочив, Гвендолин, не оглядываясь, убежала к себе в комнату, хлопнув дверью, и растолкав всех любопытных дядюшек и тетушек, заперла дверь на щеколду.
Вскоре послышались тяжелые папины шаги.
- Открой дверь, Гвендолин! – потребовал папа, - Открой дверь, девочка, нам нужно серьезно поговорить!
Папа всегда звал Гвен «девочкой», когда был намерен настоять на своем.
Гвендолин не открыла.
Тогда стук повторился.
- Сейчас же открой дверь! У меня нет времени просто стоять здесь, Гвендолин! Открой дверь!
Но и после этого дверь осталась заперта.
- Ах, так? - угрожающе спросил папа, - Тогда имей в виду, ты не выйдешь отсюда, пока я не увижу готового плана на ближайший год, и пока ты не извинишься за свое поведение!
- Тогда я вообще отсюда не выйду! – яростно выкрикнула девочка.
- Это мы еще посмотрим, - мрачно сказал папа и ушел. И Гвендолин показалось, что она слышит его восклицание: «Нет! Какая наглость! Кто бы мог подумать?!»
«Ну и пожалуйста! Ну и уходите все!» - молча злилась девочка.
Никогда раньше она не чувствовала себя такой несчастной. И внутренний голос обиженно посылал на головы собравшихся гостей самые разнообразные кары.
- Обязательно было все портить, да? – всхлипывала Гвен и, накрывшись с головой одеялом, разрыдалась.
Но время шло, сил плакать и расстраиваться не осталось, а мама и папа так и не заглянули поинтересоваться, написала ли Гвендолин традиционный план на год. Но и девочка не желала сдаваться. «Не буду писать!» - решила она.
Когда за окном стало совсем темно, Гвендолин зажгла гирлянду, открыла окно, от чего легкий белый тюль надулся как паруса на корабле, взяла пачку бумаги и принялась складывать птичек. Каждой птичке девочка давала свое имя:
Дружочек – это тот, что с длинным клювом;
Патрика Гвендолин разрисовала оранжевым фломастером;
Ада получила в качестве украшения булавку с синим шариком на конце.
- Хорошо бы они умели разговаривать, - вздохнула Гвендолин и грустно посмотрела в окно.
Девочка взяла листок, написала на нем печатными буквами «Звездам от Гведолин» и сложила четвертую птичку.
Но воробушек (а Гвен складывала из бумаги именно их) не упал безжизненно на доски пола к предыдущим птицам. Он весело подпрыгнул у девочки на ладони, попытался чирикнуть, взмахнул своими бумажными крыльями, поднялся в воздух и выпорхнул в окно.
- Эй! Постой! – возмутилась девочка, но поздно – воробушек уже улетел.
- Ну и дела! – удивилась Гвендолин, глядя как бумажная птичка поднимается все выше и выше в ночное небо.
Но стоило только взбунтовавшемуся листку бумаги совсем пропасть из виду, как высоко над землей ни с того ни с сего заклубился мерцающий туман и медленно стал опускаться по направлению к дому Гвендолин.
Когда туман заплыл в комнату, девочка подумала, что сейчас самое время бояться. Но бояться не хотелось. Так что как следует испугаться Гвендолин не смогла. Туман, меж тем, сгустился так, что от мерцающего света стало больно глазам, но не успела девочка что-либо подумать, как странное облако рассеялось, оставив взамен себя высокого светловолосого человека в длинном бордовом плаще и удивительного изумрудно-зеленого кота.
Человек повертел головой, заметил девочку, озорно улыбнулся и с поклоном поздоровался:
- Добрый вечер, юная леди.
- Здравствуйте, мадемуазель, - кивнул кот.
Гвендолин застыла, забыв от изумления, как дышать.
Человек в плаще понимающе улыбнулся:
- Да, не самый обычный способ передвижения, признаю.
Гвен прыснула и только тут вспомнила, что дышать – очень полезное занятие.
- Добрый вечер, - смущенно улыбнулась она.
- Прошу простить нас за вторжение, - начал человек, - Но, видите ли, к нам случайно прилетела ваша птица.
С этими словами человек полез в карман и вытащил дудочку.
- Не тот карман, - кивнул он, глядя на свою находку, - Минуточку!
И на этот раз из другого кармана выпрыгнул бумажный воробушек.
- Прошу прощения, - мяукнул изумрудно-зеленый кот, - Вас зовут Гвендолин?
- Да, - кивнула девочка, - Это я.
- Рад встречи, юная Гвендолин, - вновь поклонился человек в бордовом плаще и светло улыбнулся, - Меня зовут Луис, а этот серьезный джентльмен – самый образованный на всю Вселенную кот.
- Кружка, - протянул лапу кот.
- Очень приятно, - девочка попыталась сделать книксен, как учила бабушка.
- Очень жаль, что пришлось читать твое письмо, Гвендолин, - кот решил, что условностей с него достаточно, - но вся корреспонденция проходит через нас, так что по-другому было никак нельзя.
Луис скептически посмотрел на Кружку.
- Предположим, корреспонденция – это сильно сказано, - хмыкнул он, и, обернувшись к Гвендолин, продолжил, - Ма шери, вы отправили это письмо ко всем звездам?
- Да, - вконец запутавшись, кивнула девочка, - Но ведь вы не звезды.
- Не звезды, - подтвердил кот, - но мы приглядываем за ними.
- Приглядываете? – переспросила девочка, - Вы - астрономы?
- Не совсем, - покачал головой Луис, - Видишь ли, я – Звездный пастушок. Это только звучит загадочно, на самом деле мы с Кружкой смотрим, чтобы не одна звезда не потерялась, и если звезды падают, мы возвращаем их на небо.
- Как это? – серые глаза Гвен светились любопытством.
Кот предостерегающе мяукнул, напоминая Луису, что не следует вот так запросто рассказывать каждому встречному секреты профессии, но пастушок, казалось, не заметил.
- О, тут множество способов и всевозможных деталей, так сразу и не объяснить! Звезды, на самом-то деле, ужасно непоседливы, юная леди. За ними вечно нужен глаз да глаз! И, если уж совсем честно, то твое письмо мы сначала приняли за потерявшуюся звездочку.
- О… - протянула Гвендолин, не зная, что и сказать, - А как там, между звезд?
- Там… - Луис задумался.
- Это не описать, - мечтательно прошептал Кружка.
- Но я думаю, - кивнул Луис, - мы могли бы пригласить тебя в гости!
Кружка удивленно посмотрел на Звездного пастушка, но кивнул.
- Правда? – радостно спросила девочка, - Вы возьмете меня с собой? А как это будет? А…
- Конечно, возьмем! – улыбнулся Звездный пастушок, - Почему бы и нет, правда, кот?
- Мяу, - довольно хмыкнул Кружка.
Тут Гвендолин вспомнила, что мама с папой обязательно придут, чтобы проверить, написала ли она план, и вряд ли Гвен стоит ждать чего-то хорошего, если она его не напишет.
- Спасибо за приглашение, – упавшим голосом произнесла девочка, - но боюсь, я не смогу пойти.
От всеобщей несправедливости в горле комом стали злые слезы. А спрятать их от Звездного пастушка и изумрудного кота не получилось.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Луис, пытливо вглядываясь в серые глаза девочки.
- Ну… Я… - всхлипнула Гвен, - У меня сегодня день рождения!
- Поздравляю! – натянуто улыбнулся пастушок.
- Я думал, это веселый праздник? – непонимающе спросил кот, переводя взгляд с Гвендолин на Луиса и подергивая ушами.
Гвен закусила губу.
- Да, веселый… - кивнула она, - Почти всегда. Но… Я должна написать план, этот жуткий, ужасный, отвратительный план! Не хочу!
- Ну так и не пиши, - Луису было жаль Гвендолин, но понять, что же ее так расстроило, он не мог, - Вряд ли кто-то сильно расстроится, если ты не напишешь какой-то план. В конце концов, это ведь не план по захвату мира?
Пастушок успокаивающе улыбнулся.
- Нет, вы не понимаете! Я должна его написать! У меня ведь день рождения, а это традиция – писать план на будущий год в день рождения! Папа сказал, что пока я не покажу ему готовый план, он меня не выпустит отсюда,– на одном дыхании выпалила девочка и разрыдалась.
Луис и Кружка обменялись удивленными взглядами.
- Не плачь, - подбодрил девочку Звездный пастушок, - Я кое-что придумал. Давай бумагу!
Гвен протянула пастушку лист бумаги и коробку цветных карандашей. Луис кивнул и принялся увлеченно что-то рисовать.
- Готово! – воскликнул пастушок и вернул девочке изрисованный листок.
В самом верху значилось «Мой план на ближайший год», а весь остальной лист занимал красочный рисунок. На голубом небе было нарисовано улыбающееся желтое солнце, мимо которого проплывала смеющаяся тучка, а внизу были нарисованы трое: мужчина, изображавший папу, держал за руку девочку с длинными светлыми волосами, а за другую руку нарисованную Гвендолин держала мама. И все трое тоже широко улыбались с листа.
Пастушок сиял, как рождественская звезда на елке, и девочка просто не могла ему не улыбнуться.
- Теперь план у тебя есть, как насчет увлекательной прогулки к звездам? – весело спросил Звездный пастушок.
Гвен вытерла слезы рукавом платья и благодарно кивнула.
- Только тебе нужен свитер, в наших широтах прохладно, - заметил кот.
- Ага! – согласилась Гвендолин и стремглав кинулась к шкафу. Не прошло и минуты, как девочка вернулась, закутанная в полосатый свитер, изумрудный шарф и красные шерстяные носки.
- Быстро, - одобрительно хмыкнул Луис.
Кот только весело мяукнул.
- Ну, давай руку, - обратился Звездный пастушок к девочке, - будем исчезать!
Но не успела Гвен задать хоть один из десятка, крутившихся на языке вопросов, как все вокруг заволокло мерцающим туманом.

- Ух ты!!! – восхищенно ахнула Гвендолин.
Куда ни глянь – всюду сияли разноцветные огоньки звезд. Больше всего это было похоже на новогодний снегопад, когда стоя в гостиной смотришь из окна, как тысячи снежинок в синеватом свете луны опускаются с небес, пролетают мимо фонаря, становясь на несколько секунд прекрасно рыжими, а затем в белоснежном спокойствии тихо ложатся на землю.
- Посмотри под ноги, - тихо шепнул довольно улыбающийся кот.
Гвен глянула под ноги и на этот раз - чуть не упала в обморок от страха: под ногами ничего не было! Только где-то далеко внизу виднелось белоснежное море облаков, сквозь которое угадывались очертания земли.
- Невероятный вид, правда? – мурлыкнул кот.
- Но… как?! – только и сумела спросить Гвен.
- Ну, скажем так, - кивнул Кружка, - Сейчас ты легче воздуха.
- Легче самого легкого воздуха! – бодро добавил Луис.
- Легче чего бы то ни было, - довольно дернул ушами изумрудный кот.
- Пойдем, познакомлю тебя кое с кем! - позвал Луис.
Пастушок взял девочку за руку и повел невидимыми, но известными ему тропинками.
- Вот это туманность Улитка, - сказал Звездный пастушок, указывая на огромное рыже-золотое облако с ярчайшей белоснежной звездой в самом центре.
- Позволю себе заметить, - сказал кот, - что это планетарная туманность, открытая земными астрономами в…
- Какая она красивая! – восхищенно выдохнула Гвен.
- Такого не найти на земле, - кивнул Луис.
- Это точно!
Кот только хвостом махнул.
- Так я и знал, что никому из вас нет дела до науки! – хмыкнул он.

Гвендолин не могла справиться с охватившем ее восторгом, она словно сама стала маленькой звездой и теперь не могла усидеть на месте; она то начинала прыгать и крутиться вокруг своей оси, то еле сдерживалась, чтобы не поиграть в догонялки со всеми звездами сразу, то принималась читать стишки:
- Ежик - это такой особый зверь! – бодро декламировала она.
- Ты любишь ежей, Гвен? – спросил подошедший Луис.
- Да, очень! – кивнула девочка, - Но вообще-то, я всех животных люблю, однажды я подкармливала ворону, у нее было сломано крыло…
- Луис, а что это такое белое? – спросила Гвен, приглядываясь.
- Это Млечный Путь, - подсказал Кружка, - Галактика, в которой находится Солнце. А ближайшая к Млечному Пути галактика – это во-о-о-он та! Туманность Андромеды.
- Туманность Андромеды? Она так выглядит? – недоверчиво спросила девочка.
- Да, - подтвердил изумрудный кот, - У древних греков была легенда про Андромеду. Она была дочерью эфиопского царя, ее решили скормить чудовищу…
- Эй! – вмешался Луис, - Ты рассказываешь без чувства! Это драма! Представь, молодая царевна обречена на ужасную гибель, и никто, никто! Не может ее спасти! Но тут… О, чудо! Является Персей! Убивает отвратительное чудовище и спасает красавицу Андромеду!
Луис сделал вид, будто прислушивается.
- Слышишь? – спросил он Гвендолин, - Это ликует народ Эллады!
Кот только фыркнул.
- Кстати, - мяукнул Кружка, - если вы хотите вернуться до утра, то пора возвращаться.
- Уже? – удивилась Гвендолин.
- Не расстраивайся, - улыбнулся Луис, - Ты еще вернешься сюда.
- Когда? Через сто лет? – Гвендолин отлично знала все те взрослые отговорки, которыми принято успокаивать детей.
- Почему через сто лет? – искренне удивился пастушок, - Завтра вечером!
- Завтра вечером? – не поверила Гвен.
- Ну да! – подтвердил Звездный пастушок, - Или ты не хочешь?
- Очень! Очень хочу!
И тут маленькая золотая звездочка соскользнула со своего места и полетела прямо в руки Гвендолин. Девочка от удивления не знала, что и делать.
- Поздоровайся, - посоветовал Луис.
Гвен кивнула.
- Привет, - улыбнулась она звездочке, и та, словно тоже здороваясь, засветилась ярко-ярко.
Гвендолин звонко и радостно засмеялась и закружилась вокруг своей оси, прижимая к груди светящуюся звезду.
- Ну вот и славно! – засмеялся Луис.
И даже Кружка довольно замурчал.

@темы: Неожиданное творчество